Двое некромантов хмурятся, наблюдая за ними.
«Надо же, даже у Шинда есть имена...» — задумывается южанин.
Аллан освобождает носителя искры. Шевельнувшись, тот приоткрывает красно-карие глаза, садится и оттряхивается в попытке прийти в себя.
— Его память затуманена и в нём по-прежнему сохраняются звериные инстинкты, — подсказывает Шинда. — Вам следует быть настороже.
— Уходишь?
— Тебе не стоит переживать, безымянный. Мы будем следить за вами.
Не вставая с места Шинда растворяется чёрным дымом и спустя недолгое время ветер доносит из леса первые живые звуки. Урчание прерывает умиротворённую тишину и три пары глаз устремляются к пришедшему в себя магу.
— Присаживайся к костру, — предлагает седовласый и указывает на место между собой и Одиннадцатым. — Похоже, ты давно не ел. Взамен на угощение, ответь на несколько наших вопросов.
Безымянный присаживается к костру, но никто не предпринимает попытки начать трапезу. Уловив чувствительным нюхом запах подгорающих овощей и облизнувшись против воли, красноглазому не остаётся иного, кроме как принять предложение.
— Благодарим за пищу! — одновременно произносят Первый и Одиннадцатый и хлопают в ладони, как принято делать у южан.
Безымянный ест с неохотой, медленно пережёвывая каждый кусочек и не чувствуя вкуса, красноглазый жадно, словно накинувшийся на жертву зверь.
— У тебя есть имя? — начинает разговор южанин.
Красноглазый игнорирует вопрос и после первой веточки, на которой видны следы зубов, немигающим взглядом смотрит на две оставшиеся. Первый жестом предлагает взять ещё. Сам он из-за плохого здоровья ест немного и предпочитает более лёгкую пищу, безымянный не доедает и половины.
— Если у тебя нет имени, в какой месяц ты рождён? — пробует Первый.
— Какое время года ты хорошо помнишь? — с закрытыми глазами спрашивает безымянный.
Замерев и словно прислушавшись, красноглазый неохотно отвечает:
— Сейчас...
— Последний месяц лета? Выходит, Восьмой, — заключает южанин.
Первый передаёт ему бутыль с настойкой. Для людей из других мест с непривычки она кажется горьковатой и спокойно пить её может лишь Одиннадцатый.
— Что ты делаешь на юге?
Троице приходится дождаться, пока все веточки будут обглоданы, поскольку ничего больше не интересует голодного некроманта. Но и после еды тот не выглядит заинтересованным в разговоре. Первый внимательно оглядывает потрёпанные, местами порванные чёрные рубашку, штаны и кожаные сапоги. Парня вполне можно назвать бродягой, ведь у него почти нет вещей, а на не скрытых участках кожи видны шрамы.
— Если тебе некуда пойти, ты можешь остаться, — предлагает Первый. — С нами будут и другие некроманты. Наша цель создать место, где мы сможем жить без гнёта людей и Ордена...
— Тц, я ненавижу мёртвое пламя!..
Красноглазый отворачивается, раздосадованный тем, что не смог сбежать, хоть и помнит всё расплывчато. Седовласый медленно поднимает руку. Кончики бледных пальцев загораются лиловым пламенем и из-под рубашки бродяги выпрыгивает объятый таким же пламенем скелетик.
— Это же!..
— Да. Мы по неосторожности оставили мышь в доме южан. Когда рядом прошёл некромант с пробуждённой искрой, она направилась за ним. Это я и почувствовал, когда мы возвращались из королевства.
— Теперь понятно... — прикладывает ладонь к лицу Одиннадцатый. — Только почему я не чувствую его искру? Ты ведь и сам услышал его лишь благодаря мыши?
Первый в задумчивости прикрывает глаза. Звуки колеблющегося мёртвого пламени сплетаются в мелодию, что открывает тайну чужих душ.
— В детстве вы были пленниками Ордена Святой Колыбели. Искра безымянного погасла после того случая и ему чудом удалось спастись. Что же произошло с тобой?
Сидя к костру спиной красноглазый протяжно вздыхает. Когда за ним увязался скелетик грызуна, он не подозревал к каким последствиям это приведёт. Именно с тех дней он старался держаться от собратьев по искусству подальше. Чем дольше он находится рядом с ними, тем больнее сжимается что-то внутри, прямо как тогда, когда он, отчаянно не желая умирать, в страхе обратился к искре. И она, поглотив души детей, находящихся с ним в зале, дала сил сбежать. Сжав руку на груди, красноглазый прикусывает язык и чувствует вкус собственной крови.