«Но я ошиблась... ложью никого не спасти».
Если в деревне увидят окровавленного путника, пришедшего ночью, могут возникнуть лишние вопросы. Они приносят южанина в дом с другой стороны. Это отнимает много времени и повязка успевает промокнуть насквозь, пачкая одежду всей троицы.
— На этот раз травы не помогут.
Первый видит понимание и страх в синих глазах, и всё равно произносит эти слова.
— Я сделаю всё что смогу... Прошу, Шоку...
Кивнув, некромант покидает дом. Шум деревни и реки не мешает ему найти мёртвую искру юноши. Отвлекает недавнее воспоминание или, скорее, ощущение.
«Кто-то способен управлять мёртвой энергией...»
Первому хочется найти этого мага, но важнее Одиннадцатый, да и помимо него есть ещё одна проблема. В Шепчущей деревне им придётся задержаться.
История 0. Часть 8
С наступлением ночи Астэя погружается в сон. Ни что не тревожит покой улиц и домов, словно и нет ни капли жизни в королевстве белых магов.
Таким всё выглядит для посторонних глаз.
Служащие Серому богу белые маги не смеют нести тревог и сомнений в своём сердце. День за днём они стараются жить правильно и достойно. Лишь когда тьма скрывает их от Серого бога, маги позволяют тёмным чувствам завладевать собой. И потому многие не спят в столь тёмную ночь, проводя время за тренировками, в раздумьях, за исповедями, в ожидании надвигающейся войны.
Не спится и светловолосой девушке, запертой в верхней зале храма. По его коридору раздаются тихие шаги, скользят тени вслед за подрагивающим святым пламенем. Едва слышно раскрываются двери и свет озаряет вычищенные плиты пола и чуть светящуюся клетку. Подойдя ближе, светловолосая женщина в белом одеянии складывает руки и поёт короткое заклинание. Потускневшие прутья скользят в стороны.
— Ты можешь выйти, носительница небесной искры.
Сидя к пришедшей спиной, безымянная сжимает руки у груди. Каждый день и ночь она молится за единственного оставшегося в её жизни человека. Это всё, что она может сделать. Ведь даже не знает, жив ли он ещё или снова отправился в ущелье Серых облаков, чтобы навечно затеряться среди холодного тумана.
— Тебя что-то тревожит? Сегодня неспокойная ночь.
Эта женщина приходит к ней каждый день, приносит еду, сопровождает в прогулках, старается всячески помочь с тем бременем, что накладывает небесная искра. Орден вовсе не относится к ней плохо, лишь пытается защитить. Она понимает, всё понимает, и всё же боль в груди не становится тише.
Когда безымянная оборачивается, женщина видит в бирюзовых глазах слёзы. И она опускается на колени, изящно откинув полы плаща, чтобы выслушать то, что не станет слушать глава Ордена.
— Отчего же не унимается твоя печаль, милая? Ты ещё так молода... нести в себе небесную искру тяжело? Я не думаю, что Серый бог наделил тебя ею, желая зла и страданий. Наверняка есть причина, по которой он выбрал тебя. Ты особенная. На тебе лежит великая ответственность и благословение. Но не забывай, что они достались тебе потому, что ты та, кто ты есть. Не закрывай своё сердце.
— Я... я просто... просто хочу защитить одного человека, — нерешительно заговаривает безымянная, роняя тёплые слёзы на белоснежное платье. — Неужели моё желание несёт в себе зло? Этот человек спас меня от смерти, поддержал меня в трудное время, отказался от своего желания ради меня, столько страдал... а я... я ничего для него не могу сделать. Я не знаю где... и как он далеко... и всё же... моё сердце так болит...
Закрыв лицо ладонями, девушка не сдерживает рыданий. Она обещала, что они встретятся. Но дни проходят, а искра в ней не думает ни пробуждаться, ни исчезать, ни исполнять желание. Почувствовав чужое тепло, тёплые объятья, безымянная подаётся навстречу ласке, позволяет гладить себя по волосам.
— Я знаю, милая. Но ты наша надежда. Тебе опасно покидать королевство. Уверена, с тем человеком всё хорошо. Человек, за которого ты молишься, не может не принять твоё благословение, а это всё равно что благословение самого Серого бога. Продолжай любить и верить, и всё будет хорошо.
— Правда?.. Но когда же искра пробудится? Сможем ли мы вновь встретиться, когда я исполню желание и изменю мир? — девушка с надеждой и тоской вглядывается в глаза утешающей её женщины.