Вскоре рядом с ним собралась группа «фазанов». Принялись наперебой подсказывать ему цели. Спорили на деньги, попадет Вася или нет. Восхищались удачным выстрелом.
— Откуда столь занимательное ружье? — осведомился поручик Хрущев из конно-гренадерского полка.
— Сие есть штуцер, мон шер ами! — снисходительно пояснил поручик Муратов из лейб-гренадеров.
Семеновец подпоручик Рылеев подтвердил.
— Не мешайте делать ставки, господа! — сердито прервал их штаб-ротмистр Евреинов лейб-гвардии Наследника Цесаревича гусарского полка.
Кабардинцы под барабанный бой и дружный крик «ура!» уже карабкались вверх, не обращая внимания на встречный огонь. Их прикрывали деревья. Они тащили на руках два горных орудия. Растерявшиеся горцы, не веря своим глазам, прекратили стрельбу. Им казалось, что происходит невозможное. Настолько крепка была их вера в неприступность позиции, что, когда она разрушилась, они позорно бежали к аулу, оставляя трупы павших. Наибы и мюриды Шамиля не смогли их остановить.
Под прикрытием орудий перебравшиеся через ущелье колонны двинулись на аул. Большое селение, почти городок на возвышенности, который не подготовили к обороне. Горцы пытались закрепиться в каменных саклях, но, испугавшись окружения, продолжали бежать. Штурм с налета вышел как по учебнику. Ворвались в селение на плечах отступающего противника и обнаружили, что атаковать некого.
После четырехчасового боя, включая время на форсирование «оврага», Бурунтай был взят. Неприятель рассеялся по ближайшим балкам. Шамиль исчез в неизвестном направлении. Войска собрались у аула, чтобы под полившим дождем устроить ночную стоянку. Вскоре к ним присоединился Граббе, выбравший для себя пустую каменную саклю.
— Неприятель дурно стрелял сегодня. Сгубила их вера в собственную неприступность. Какие потери, Александр Павлович?
— Пятеро убитых, сорок раненых, двое пропали без вести.
— Недурно! Передайте кабардинцам и куринцам, что я ими доволен! Пусть выделят от батальонов отличившихся в мой караул!
— Как поступим с аулом?
— Предать солдатам и огню! — Граббе посмаковал выскочившую фразу. — Да-да, «предать солдатам и огню» — так и запишу в своем дневнике.
«Фазаны», оставшиеся на противоположном «берегу» ущелья, потянулись к вагенбургу. Зрелище закончилось, можно отпраздновать победу и ни в чем себя не ограничивать: начальство отсутствовало. Вскоре запылали жаркие огни под котлами с пловом. Кахетинское и шампанское полились рекой. Кабардинские князья соревновались, кто лучше угостит гостей.
Вася смотрел на всю эту шоблу с недоумением. Во время неслыханно тяжкой военной страды дико-пиршественный разгул молодых офицеров казался кощунством, насмешкой над смертью. Не демонстрацией презрения к ней, а ребячеством, юношеским вызовом без цели и смысла. Слуги, цирюльники, даже личные врачи… Забитые ненужным барахлом повозки всех мастей, бесчисленные погребцы со столовым серебром, арбы с портером, кахетинским и шампанским… Верблюды, ослы… Не армия, а бродячий цирк-шапито…
Когда до Государя дошли рапорты Граббе и Головина об успехе у Бурунтая, он приказал выдать солдатам, участвовавшим в штурме, по фунту мяса, чарке водки и рублю серебром. Приказ о награждении до войск добрался нескоро, через месяц. К моменту его получения многих кабардинцев и куринцев уже не было в живых.
Коста. Лондон, Букингемский дворец, 10 мая по н. ст. 1839 года.
2 октября 1827 года Николай I пожаловал сыну и наследнику престола почетную должность Атамана всех казачьих войск. Александр с девятилетнего возраста настолько привык к казачьему чекменю, что носил его с удовольствием, в отличие от фрака, который его «стеснял». Это выражение он перенял от батюшки и часто повторял:
— Какое счастье — не стеснять себя фраком!
Для подобного «нестеснения» у Цесаревича было много вицмундиров и мундиров в багаже — для бала, смотра войск, официальных визитов. Он был шефом не только казаков, но и лейб-гвардии гусарского полка, числился в штате кавалергардов. Соответственно, мог носить и пышный гусарский ментик, и скромный, подчеркивающий изящество и благородство, но расшитый серебром колет. Но чаще всего он выбирал генеральский мундир Атаманского Его Императорского Высочества Наследника полка. Темно-синий, почти черный, чекмень туго перетягивался в талии ремнем. Неизменную синюю ленту через плечо и Андреевский орден на грудь. На голову — казачью шапку с высоким белым султаном и красным шлыком.