Пушкари постарались на славу. Удивительно удачными и точными выстрелами поражали башню. Огромные куски откалывались от основной кладки и скатывались вниз. Стены осыпались. На вершине горы царил хаос. В столбах пыли вспыхивали разрывы гранат. Казалось, никто не мог уцелеть в этом аду.
Через три часа прозвучал сигнал к атаке. Двести охотников из трех полков рванули знакомыми маршрутами. За ними поспешали две роты куринцев, назначенные в поддержку. Весь лагерь, затаив дыхание, следил, как они взбираются на вершину.
— Не хватает Марлинского или Пушкина, чтобы живописать новые картины и новые бои, достойные их кисти! — пафосно воскликнул Граббе, присоединившийся к офицерам-куринцам на их наблюдательном пункте.
Собравшиеся усиленно изображали восторг поэтическим вдохновением генерала. Он продолжал разглагольствовать.
— Тысячи стоят перед чудной картиной природы. Тысячи, воспламененные военной честью, совершают подвиг, достойный жить в памяти людей. Меж тем, и впечатления их, и подвиг остаются в забвении.
По иронии судьбы, Граббе в настоящую минуту указывал на того, от руки которого вскоре падет последний гигант русской поэзии текущего десятилетия. Ротмистр Мартынов увлекал за собой людей, заменив Рыкова 3-го, снова раненного. Узнав о печальной судьбе Лермонтова, генерал забудет о доблести своего офицера под Ахульго и напишет о нем своему доверенному лицу: «пусть на место всякой кары он продолжает носить свой шутовской костюм». Видимо, очень генерал расстроился из-за смерти того, кого привечал, как своего будущего восхвалителя.
Из пыли и развалин башни вынырнули мюриды и открыли огонь по наступавшим. Снова полетели камни, благо обломков было в достатке. Как они уцелели под непрекращающейся три часа бомбардировкой? Откуда нашли в себе силы продолжить сопротивляться?
— Надо отдать должное: горцы — отменные бойцы! — признали офицеры. — Какая жалость, что они не на нашей стороне.
— Нет смысла в повторном кровопролитии! — поджав сердито губы, выдавил из себя Граббе. — Дайте сигнал к отходу. Продолжим обстрел.
«А вот не нужно было тысячи посылать в первый раз!» — сердито подумал Пулло. Его угнетала мысль о потерях, которые понес его полк.
Снова заговорили пушки. К ночи оборонять позицию на горе уже было некому. От нее ничего не осталось. Лишь груда развалин, а под ними тела убитых и раненых. Немногие уцелевшие мюриды попытались прорваться в Новый Ахульго. Спустились в ров, где их ждали апшеронцы. Завязалась перестрелка. Звуки выстрелов с другой стороны горы подсказали прятавшимся под верхушкой скалы охотникам, что их время пришло. В темноте они ворвались в руины. Нашли лишь несколько тяжело раненых. Дали условленный сигнал, что дело завершено. Русский лагерь взорвался радостным «Ура!». Вася кричал вместе со всеми.
— Этот успех принадлежит более артиллерии, — подвел итог Граббе, покидая наблюдательный пост.
Потери куринцев составили двое убитых и сорок два раненых. Общее число потерь в этот день превысило сто человек. Дорого обошлась Сурхаева башня Чеченскому отряду.
Коста. Лондон 20 мая 1839 года.
Мы вернулись в Лондон 19-го мая. На следующий день вечером у меня была запланирована встреча со Спенсером. Его тайные сигналы так меня заинтриговали, что я был готов на все, лишь бы добраться до паба The Hung Drawn And Quartered. Но как исчезнуть из общества Цесаревича? Мне не простят, если я откровенно стану манкировать своими обязанностями.
Проблема решилась проще простого. Александра пригласил на обед посол Поццо ди Борго, причем, в достаточно настойчивой форме. Что-то, видимо, хотел обсудить или донести. Я не исключал, что будет шпынять наследника — разумеется, со всем должным политесом — за столь откровенное сближение с королевой, уже перешедшее все допустимые границы. Помешать я не мог, присутствовать тоже, ибо меня не пригласили. Оставалось воспользоваться удачным стечением обстоятельств.
На встречу со Спенсером прихватил Бахадура. Нужен он был мне вовсе не для того, чтобы присутствовать при нашей беседе. Я не сомневался, что Гудсон в покое меня не оставит. И с пониманием к этому относился. У человека работа такая. Он обязан знать о каждом шаге, в общем-то, врага. Таковы правила работы спецслужб всех стран. Так что хвост за мной был обязан следовать. Я настолько был в этом уверен, что даже не пытался вычислить того, кто за нами следил. Буду я еще тревожно оглядываться, останавливаться у витрин, чтобы словить в них отражение прожигающего меня взглядом человека в «черных очках»! Оно мне надо? Поэтому шли с другом спокойно, «болтали» о пустяках.