— Рад, рад! — повторял все время.
— И я, — ответил, размыкая объятия.
— Прошу! — Спенсер пригласил в гостиную. — Хвоста не было?
— Надеюсь, что нет. А, даже если и был, то я его сбросил.
Вошли в гостиную. Я огляделся, прежде чем усесться на указанный мне стул. Весь пол закрыт коврами. Камин с внушительным набором совков и щипцов из вороненой стали. Подле него — столик, на котором красовался изящный поднос с чайным сервизом. Стул оказался громоздким и тяжелым. Сидеть на нем было не очень-то и удобно. Усевшись, пришлось чуть поерзать, чтобы приноровиться, принять удобную позу. Спенсер заметил. И не преминул проявить свое умение читать чужие мысли.
— Да, да, дорогой мой Коста! Стулья, увы, бедствие! Но что поделать? Такой уж стиль у нас установился. Ты еще не представляешь, каким наказанием для меня является мой рабочий стол, — Эдмонд кивнул мне за спину. — Его завитушки и резьба — настоящее наказание и пытка для меня. Все время впиваются в ноги. А если на мгновение позабуду о них, то обязательно больно приложусь. И как тут писать? Только уловишь вдохновение, только муза присядет на плечо, а я в крик от неловкого движения. И все! Муза упорхнула, вдохновение исчезло. Остается только все проклинать и потирать ушибленную ногу!
Мы оба рассмеялись.
— Не пробовал все это заменить? — спросил я.
— Ну, ты же знаешь меня… — развел руками Спенсер.
— Традиции — превыше всего!
— Да! Хотя, не скрою, часто приходит желание стесать все эти завитушки моим черкесским кинжалом! Поверь, еле сдерживаюсь!
— Но сдерживаешься.
— Приходится. Посетители, наносящие мне визиты, меня не поймут. А объяснять — себе дороже. — усмехнулся Спенсер. — Ты помнишь мой кинжал?
— Еще бы мне не помнить! Только в своей новой книге ты как-то упустил этот сюжет, отделавшись странными намеками о невозможности поведать миру подробности твоего путешествия.
— Ты прочитал! — удовлетворенно воскликнул Спенсер.
— Не просто прочитал. Но и был обескуражен. Тебе бы не записки путешественника писать, а фантастические романы! Ни слова правды!
— Что ты понимаешь в писательском ремесле⁈ Двигай стул ближе к камину и устраивайся поудобнее. Сейчас мы будем пить горячее вино.
Эдмонд забросил в камин горстку угля и пристроил кочергу поближе к огню. Когда она раскалилась, он опустил ее в оловянную кружку с вином. Зашипел пар. Вино подогрелось. Кунак передал мне кружку и принялся священнодействовать с другой.
— Тебя, наверное, смутили мои ребусы при организации нашей встречи? — спросил он, когда мы, чокнувшись, отпили по глотку.
— Нет. Нисколько, — я кивком оценил вино.
— Почему?
— Ну, во-первых, я не знаю, что у тебя творится. Но полагаю, что есть сложности. И даже если бы не было. Ты пытаешься встретиться с русским агентом. Не уверен, что тебя погладят по головке за это. Ты же знаешь, что я русский агент?
— Давно.
— Знаешь? — улыбнулся я.
— Догадывался! — Спенсер улыбнулся в ответ.
— С какого момента?
— Не посчитай за хвастовство, но практически с момента нашей первой встречи.
— Не посчитаю. Ты всегда был проницателен. На чем я прокололся?
— Ты был явно умнее, чем тебя мне описали Стюарт и Белл. Они почему-то считали тебя чуть ли не беспринципным разбойником, охочим до денег, — Спенсер пожал плечами. — Что ж, их вина. И ты был явно образованнее, чем приличествовало бы простому капитану. И в морском деле ты ни черта не смыслил. Уж, прости: твоя легенда была шита белыми нитками. Сперва я догадывался. В Сухуме уверился в своих подозрениях. Я пытался тебе намекнуть об этом на подходе к Трабзону. Помнишь наш разговор о доверии? Ты не понял, увы…
— И ты не поделился своими опасениями с ними? И поперся со мной в опасное путешествие?
— Нет. И опасений не было. И в путешествие ТЫ поперся со мной! — Спенсер улыбнулся. — Я дал выполнить тебе свое задание, а ты помог мне выполнить свое. Все просто!
— Не боялся?
— Нет.
— Почему?
— Мне казалось, что я всегда удержу ситуацию в своих руках. Поначалу.
— А потом?
— А потом мы сблизились. Стали спасать друг друга. Не раз и не два. Перешли через черту.
— За какую черту?
— За которой уже не могли ни сдать друг друга, ни, тем более, убить.
— И когда ты понял, что перешёл эту черту?