Граббе! Этот бездарный Граббе! Никогда в русской армии не было подобного, чтобы командующий отряда бестолково смотрел, как убивают его людей. Вельяминов всегда держал руку на пульсе сражения и в трудную минуту решительно вмешивался в действия командиров. Его распорядительность спасала сотни жизней, и все в Кавказском корпусе знали: «красный генерал» любит и ценит русского солдата. А Граббе? Ни одного внятного распоряжения. Ни одного самого тупого приказа. Тишина! Лишь когда спустилась темнота, разгромленные штурмовые колонны начали отходить по собственной инициативе. Бросая убитых и раненых.
Колонну апшеронцев у входа в ущелье постигла та же участь. Стояли до темна, не шевелясь и прижимаясь к скалам. Никакие приказы, никакие увещевания офицеров не могли их сдвинуть с места. Вдруг раздался чей-то крик:
— Берегись! Горцы бросились в шашки!
Инстинкт самосохранения отключился. Об убежище было напрочь забыто. Панический ужас вдруг обуял солдат. Все бросились стремглав прямо по речному руслу обратно в лагерь, провожаемые залпами горцев. По прохладной горной воде, потеплевшей от крови. Топтали упавших и раненых. Офицеры не могли их остановить. Один схватил барабан и застучал «атаку». Милютин пытался шашкой преградить путь бежавшим. Тщетно! Все думали лишь об одном: спасайся кто может! Спасались так, что во время отступления понесли самые большие потери.
…Унтер-офицер Девяткин весь день пролежал на гребне, за которым стояли в резерве куринцы. Их так и не двинули в бой. Возбужденный, задыхающийся от ярости Вася мог в деталях наблюдать за бойней, бессильно сжимая кулаки. Никогда прежде он не видел подобного. Река крови в ущелье, ручьи крови, стекавшие с утесов… Бессмысленная гибель людей, похожая на расстрел. Паралич командования. Радостные крики побеждавших горцев. Поток раненых в лагерь. Тех, кого вынесли, а не бросили на растерзание мюридам. Страшная участь ждала оставшихся.
Что за дьявольское представление устроил Граббе под стенами Ахульго⁈ Почему он бездействует? Почему не отводит людей?
Милов горел как в лихорадке. Страшное нервное напряжение неожиданно открыло ему еще одно воспоминание. Нет, он не вспомнил, как его выбросило в это время из будущего. Просто вспомнилось продолжение разговора с Искандером. Буквально пара отрывков.
… — Чьей крови? — задал он спьяну вопрос по инерции, услышав «Если бы ты знал, Вася, сколько крови здесь было пролито!»
— Моих предков и твоих, Вася. Мы же были врагами.
— В голове не укладывается! — спросил он тогда, приходя в себя. — Как так? Мы сейчас с тобой…
— Да! Не укладывается! Не щадя, убивали друг друга. Дед мне рассказывал. А ему — его дед. И оба, знаешь, ненавидели русских. Никак не могли позабыть. И я их понимаю. Не одобрял никогда эту ненависть, но понимал. Нас завоевывали, подчиняли. Мы защищались. Но и сами много зла творили. И вы, и мы считали себя правыми. Поэтому и убивали.
— А договориться никак нельзя было?
— Наверное, можно, — пожал плечами Искандер. — Не знаю. Или людей таких умных не нашлось, чтобы перестать убивать и начать говорить. Либо время такое было, когда больше любили убивать, чем говорить. Не знаю.
— Если бы мы с тобой там оказались, мы бы смогли, Искандер! — сказал тогда Вася, войдя в раж.
— Нет, мой друг! Думаю, мы бы постарались убить друг друга! — грустно усмехнулся Искандер.
— Я бы никогда…!
— Вася! — прервал его Искандер. — Мы бы там не были друзьями! Мы бы были врагами! Пойми!
Вася замолчал. Почти протрезвел окончательно, испытав настоящий ужас от справедливых слов друга. Представил невозможную картину, как он убивает Искандера. Потом еще одну картину, как уже Искандер убивает его.
— Не дай Бог! — прошептал Вася.
— Да, ты прав. Ладно, давай спать! Спокойной ночи, друг!
— Спокойной ночи!
Искандер зашел в свой номер. Дальше Вася ничего вспомнить не мог.
«Наверное, я не удержался. Выбежал на улицу, чтобы походить по этой земле, пропитанной кровью. Может, споткнулся и кубарем вниз, через ворота в прошлое. А, может, Господь, услышав меня, послал сюда, чтобы я попытался все это остановить. Или, зная, что остановить никак не смогу, просто убедился, какое зло здесь творилось!»