— А если я этого не сделаю?
— Спи, — тихо повторяет он.
Я делаю это со слезами на глазах и пустотой в груди.
Впервые с тех пор, как он переехал сюда, Коул не обнимает меня перед сном. Впервые я вызываю у него такое отвращение, что он не хочет ко мне прикасаться.
Я ненавижу себя за то, что ненавижу это.
И я ненавижу его.
Я ненавижу его так сильно, что мечтаю о том, как он обнимет меня.
Утром Коул ведёт меня в Meet Up.
Скорее, он тащит меня за собой.
Он всё ещё не разговаривает со мной, и я начинаю чувствовать себя жалкой.
Я ненавижу быть жалкой. Это навевает воспоминания о том времени, когда я была ребёнком, и каждый из друзей моих родителей бросал на меня такой взгляд.
Бедная Сильвер.
С тех пор я построила стены и совершенно новую личность, чтобы никто больше не смотрел на меня так.
Мы с Коулом сидим в маленьком коттедже, и я вспоминаю боль, которую испытала, когда подумала, что он потерял девственность с мисс Голдман.
Ну и что с того, что этого не произошло? Он заставил меня поверить в это.
Ну, я заставила его поверить, что потеряла девственность с Эйденом, вот и все.
Фу. Я ненавижу это напряжение.
Я сижу на стуле, ожидая Эйдена и Эльзу. Коул стоит прямо за мной, как Мрачный Жнец.
Верный своему образу Мрачного Жнеца, он также молчит.
Я слишком напугана, чтобы оглянуться, поэтому бормочу.
— Ты долго собираешься молчать?
— Ни слова, Сильвер. Я не хочу слышать твой голос.
Я притворяюсь, что он не вскрыл мне этим сердце, и бормочу.
— Пошёл ты, Коул.
Дверь открывается, и Эйден и Эльза входят внутрь.
Она смотрит на меня, как на урода, в то время как Эйден выглядит в основном раздражённым.
— Что ты здесь делаешь, Куинс?
— Спроси Коула. — Говорю я тихо.
Эльза заходит внутрь, внимательно наблюдая за мной и Коулом, как будто мы собираемся наброситься на неё.
— Привет.
Коул одаривает её своей фирменной вежливой улыбкой, которую он дарит всем. Образ хорошего мальчика. Хороший сын, хороший пасынок, хороший долбаный гражданин.
Но я знаю Коула лучше всех. Я знаю образ, который он выставляет, и тот, который он прячет под слоями практики.
Он джентльмен на публике. Монстр в уединении.
Со мной.
Сейчас он ведёт себя со мной как монстр, и я ненавижу, как это больно.
— Эльза, — говорит он. — Садись. Есть кое-что, что тебе нужно знать.
Эйден бросает свой вес на диван, и она устраивается рядом с ним, всё ещё пристально наблюдая за нами, как будто пытается разобраться в ситуации.
Интересно, видит ли она боль в моих глазах?
Никто не должен видеть твою боль, Куколка. Твоя боль принадлежит тебе, а не людям. Они будут использовать это только против тебя.
Я глубоко вдыхаю, вспоминая мамины слова.
— Скажи им, — приказывает Коул низким, спокойным тоном. — Если ты этого не сделаешь, это сделаю я. Ты хочешь, чтобы они услышали мою версию?
Он скажет им, что я хотела причинить Эльзе боль. Я хотела, чтобы Ким причинили боль.
Что я тварь.
Что я вызываю у него отвращение.
— Покончи с этим, Куинс, — нетерпеливо говорит Эйден. — У меня нет целого дня.
Я поднимаю голову и сосредотачиваюсь на Эльзе.
— Я не знаю, почему мы продолжаем быть связанными, ты и я.
Она бросает на меня взгляд, который говорит: «То же самое».
— Это моё последнее предупреждение. — Безжалостный голос Коула пронзает мою голову, как нож. — Говори, или я это сделаю.
Сделав еще один глубокий вдох, я говорю самым спокойным тоном, какой у меня есть.
— Помнишь Адама?
— Он снова причинил тебе боль? — выпаливает она.
Дерьмо. Почему она должна была упомянуть об этом?
— Снова. — Голос Коула понижается. — Значит, это случалось и раньше, да?
Он не позволит мне смириться с этим, не так ли?
Эйден крепко хватает Эльзу за плечо. Я почти могу представить, как напряглась бы челюсть Коула, если бы у меня хватило смелости взглянуть на него.
— Откуда ты знаешь об этом, милая? Хм?
— Он приставал к ней на парковке; я остановила его. — Говорит она.
— Ты остановила его, — повторяет Эйден. — Как именно ты его остановила?
— Я только что пригрозил ему позвонить директору и использовать перцовый баллончик.
— У тебя нет перцового баллончика.
— Он поверил, что я это есть. Чего ты так разволновался?
— Из-за чего я так волнуюсь? — Его слова отрывисты. — Почему ты, блядь, так думаешь? Он мог бы отвезти вас обоих Бог знает куда в своём штате. У тебя что, совсем нет чувства самосохранения?