Так тихо.
Такой мёртвый.
Таким, каким будет этот подонок, когда я с ним закончу.
— Хорошо, Коул. — Адам улыбается, выпрямляясь. — Я знал, что ты будешь более разумным.
— Так и есть. Видишь ли, я не думаю, что насилие что-то исправляет. В конце концов ты исцелишься от порезов и ушибов. Они не живут внутри тебя и не напоминают вам о том, что ты делал каждый день, не так ли? Если мы не сможем привести тебя в состояние рака четвертой стадии по крайней мере на десять лет — без лекарств — я не вижу, как мы можем заставить тебя заплатить физически.
Эйден и Ксандер ухмыляются, когда вся надежда исчезает из глаз Адама. Это всегда вызывает эйфорию, когда они понимают, что я худший выбор, который они могли когда-либо получить. Люди боятся Эйдена и думают, что могут найти убежище в моей кажущейся доброте и приветливых улыбках, но они меня не знают.
Никто из них этого не делает.
Кроме моей Бабочки.
И именно из-за неё Адам пожалеет о том дне, когда оказался в непосредственной близости от неё. Он будет сожалеть каждый раз, когда она будет хмуро читать эти сообщения или в страхе оглядываться через плечо.
— Вот как это будет происходить, Адам, — продолжаю я. — Мы уже знаем, что ты используешь препараты, повышающие производительность. Но это не причинит тебе большого вреда, даже со школой, поэтому сегодня днём мы подбросили несколько тайников с кокаином в твой шкафчик. Уборщики уже должны были найти их и доложить директору. Он должен быть на телефонном разговоре с твоим отцом, но это не единственный телефонный звонок, который он получит, не так ли, Ксан?
— Нет. — Ксандер притворяется сочувствующим, когда говорит. — Мой отец Льюис Найт, ты знаешь? В любом случае, он вроде как большая шишка в партии твоего отца, и он скажет ему, что, если он не отошлёт тебя, его положение может оказаться под угрозой. Однако, если он это сделает, это может оказаться полезным для него. Он может подняться в звании. — Ксандер подмигивает. — Политика.
— У моей матери также есть сеть ресторанов твоей матери. — Я делаю шаг вперёд. — Учитывая, что папина компания является одним из их крупнейших акционеров, я бы сказал, что могу разрушить бизнес твоей матери простым собранием Совета директоров, тебе не кажется?
Я должен был рассказать маме об Адаме. Либо это, либо вовлекать Себастьяна. И как бы сильно я ни злился на Сильвер, я знаю, что она сделала всё, чтобы не допустить этого в политическую жизнь своих родителей.
Поэтому я уважал её желания и ничего им не сказал. Мама любит Сильвер, поэтому она сразу согласилась и сказала, что сделает всё, чтобы защитить нашу семью.
Наша семья.
Я ненавижу эти грёбаные слова.
— И это, мой друг, — Эйден хватает Адама за плечо, и ублюдок слишком ошеломлён, чтобы даже вздрогнуть, — это только начало. Мы всё ещё не вовлекли Джонатана Кинга и Себастьяна Куинса в это дело. Хочешь предварительный просмотр?
— Ч-что ты хочешь, чтобы я сделал?
Адам смотрит на нас троих, как будто мы его Мрачные Жнецы.
Я подхожу к нему и разглаживаю его рубашку.
— Ты примешь свою судьбу и отправишься в военную академию без грёбаного протеста. Если ты этого не сделаешь, я раздавлю тебя.
И я это сделаю. Адаму не сойдёт с рук только то, что его переведут. Как только я вырасту достаточно, чтобы завладеть бизнесом моего отца, я выслежу его и снова уничтожу.
Я превращу его жизнь в такой ад, что он никогда не найдёт выхода.
Он отплатит за отсрочку.
Он в страхе будет оглядываться, как и она.
Это моя лучшая форма мести.
Как только Адам думает, что я отпущу его, он вздыхает. Я поднимаю кулак и бью его по лицу, пока у меня не начинают болеть костяшки пальцев.
Правда, насилие никогда ничего не решает, но в каком-то смысле оно освобождает.
Ирония в том, что я, когда-либо бил только двух людей из-за гнева — Эйдена и Адама.
Оба раза это было из-за Сильвер.
Все в моей жизни перевернулось и вращается вокруг неё.
Так или иначе.
Я возвращаюсь домой поздно.
Отчасти из-за Адама. Отчасти потому, что я подумывал о том, чтобы пойти в дом Синтии и ворваться внутрь.
Единственная причина, по которой я остановился, — это Синтия. Я ей не нравлюсь — полагаю, из-за моей матери — и она устроила бы бунт, прежде чем позволила бы мне увидеться с Сильвер так поздно.
К тому времени, как я прихожу домой, уже около часа ночи. Здесь темно и тихо, так что Себастьян и его команда, должно быть, проводят всю ночь в здании партии. Похоже, в последнее время они часто это делают.