— Я просто хочу помочь.
— Выйди на улицу и сделай снимки. Это будет твой величайшей помощью. Но не смей играть на пианино и казаться слишком счастливым для него.
— Я отойду ненадолго.
У нас есть эта ужасная новая семейная фотография, которую нам нужно сделать.
— Хелен ужасно выглядит в этом платье. Ей следовало приложить больше усилий.
— Мам…
— Что? Я просто говорю. Я надеялась на некоторую конкуренцию, но у неё даже нет шансов. Ещё со школы она всегда была ботаником.
— Мы можем перестать говорить о Хелен?
— Отлично. Я не могу поверить, что твой негодяй отец пригласил всю тусовку, — шипит она себе под нос. — Как будто он хочет смутить меня и заставить меня выглядеть жалкой перед ними.
Или он просто хотел, чтобы они разделили его счастье. Но я этого не говорю, иначе мама сошла бы с ума. Она все равно постоянно думает, что я на его стороне.
— Ты можешь уйти, мам. Тебе не обязательно оставаться.
— Синтия Дэвис сбежала со свадьбы своего бывшего мужа. Ты хочешь увидеть это в завтрашних заголовках? Я думала, ты на моей стороне, Сильвер.
Я на обеих ваших сторонах. Мне хочется закричать, но я не делаю этого, потому что это напугает её больше, чем сами слова.
— Ну, ты? — Настаивает она, нахмурив брови.
— Конечно, это так.
— Это моя Куколка. А теперь иди сюда. Дай мне посмотреть на тебя.
Она берет меня за руку и разворачивает, чтобы полностью рассмотреть моё нежно-розовое платье с юбкой из тюля. Он останавливается немного выше моих колен и плотно облегает грудь и талию. Мои волосы прямые и спадают на поясницу густыми светлыми прядями. Я накрасила губы светло-розовой помадой в тон.
— Я так горжусь тем, как ты выросла и стала прекрасной леди, Куколка. С днём рождения.
Она целует меня в щеку, и я тут же чуть не срываюсь.
Папочка и Хелен действительно поздравили меня с днём рождения этим утром, но, похоже, теперь они совсем забыли обо мне. Не то чтобы я их виню, но все же.
Это первый раз, когда мама на шаг впереди всех.
— Твой отец — эгоистичный ублюдок, раз назначил свою свадьбу на твой день рождения. — Отвращение написано у неё на лице. — Он хотел испортить твой особенный день.
— Мам…
Я замолкаю.
— Что? Я всего лишь констатирую факты. — Она достаёт свой телефон и подводит меня к себе. — Давай сфотографируемся.
Мои губы изгибаются в автоматической улыбке, когда я смотрю в камеру. Теперь это приходит ко мне слишком естественно, мне даже не нужно останавливаться, прежде чем я притворюсь.
Мама публикует снимок в Твиттере с подписью: «Мне очень весело в восемнадцатый день рождения моей единственной дочери. Эта девушка прямо здесь — будущее. #Матьидочь #Копияменя».
Почти сразу же появляются комментарии о том, как она похожа на мою старшую сестру, а не на мою мать, или о том, как я стала такой же потрясающей, как она.
Это тот тип комментариев, на которых мама преуспевает. Тип, который она делает скриншоты и отправляет мне в нашем чате. Она сохраняет каждый, который говорит, что я пошла в неё, а не в папу, а затем пересылает это нам обоим.
Я не могу удержаться, чтобы украдкой не взглянуть на её запястье. Оно прикрыто толстыми часами, но я никогда не смогу забыть, что скрывают эти часы. Всю оставшуюся жизнь я буду постоянно беспокоиться о том, что мамины черные мысли однажды возьмут верх и я потеряю её.
Коул всегда говорил, что я мамина марионетка и что я становлюсь, как она, но этот ублюдок не видел, что я сделала. Он не вошёл в лужу крови и чуть не упал в обморок.
Если быть её марионеткой позволит мне спасти её, я не возражаю. Вот почему я никогда, никогда не враждую с ней. После развода я научилась запирать все свои мысли и чувства внутрь, надевать маску и двигаться дальше.
Это был самый безопасный выбор для всех.
Только не для меня.
Та же волна, что и раньше, вот-вот снова накроет меня, и у меня нет уверенности, что я смогу сдержаться, когда мама будет рядом.
Как бы сильно я ни хотела защитить её, иногда я ненавижу это. Я ненавижу то, что не могу спать по ночам, думая о том, что она могла бы делать, или что я должна звонить ей первым делом утром и пять раз в день, как навязчивый парень.
Я не должна был испытывать эти приступы беспокойства ежедневно с тех пор, как мне было долбаных одиннадцать.
— Я собираюсь забрать камеру из папиного кабинета. — Говорю я ей.
Она отвечает, что нам это не нужно, так как мой претенциозный отец заплатил тонне фотографов, но я все равно отклоняюсь и ухожу из виду.
Я игнорирую весь хаос в доме и улыбаюсь папиным друзьям, принимая их поздравления. Я ускользаю от их обычных вопросов о том, за кого бы я проголосовал, если бы мне дали выбор между папой и мамой.