Моё сердце бешено колотится, когда он задирает подол моего платья и обматывает его вокруг талии. Холодный воздух омывает мою кожу, когда он стягивает с меня нижнее белье, позволяя ему упасть у моих ног.
— Посмотри на свою киску, всю мокрую и готовую для меня, — хрипит он, когда я слышу звук его ремня.
— Это не так.
Я дышу на дерево, образуя на нем конденсат.
— Ты думаешь, что если будешь отрицать это, с тебя сойдёт это желание? Это всё, Бабочка?
Да. Но я этого не скажу.
Я не буду.
Он шлёпает меня по заднице. Жёстко. Удар отдаётся эхом в тишине кабинета, и я ахаю, когда ощущаю жжение. Но это не из-за боли. Это из-за того, что мои бедра сжались вместе с болью.
Что, чёрт возьми, со мной на самом деле? Со мной определённо что-то не так.
— Твоя привычка не отвечать на мои вопросы должна измениться.
Его член останавливается у моего входа, и мои руки хватаются за стол.
Это происходит.
Это происходит.
Я закрываю глаза, пытаясь думать о таких важных вещах, как контроль над рождаемостью.
Ладно, я принимаю таблетки. Фу.
Нет, я не должна радоваться, что принимаю таблетки. Я должна подумать о том, почему этого не может произойти и что мне нужно это остановить.
Ничего не приходит в голову. Абсолютная пустота.
— Любой может войти к нам. Ты знала об этом? — бормочет он садистским тоном.
Мой взгляд устремляется к двери. Она не заперта. Папочка, Фредерик или кто-то из их друзей могут прийти сюда, чтобы воспользоваться телефоном в любую секунду. Они увидят нас такими.
Почему это не пугает меня так сильно, как должно было бы?
Коул сжимает руку у меня на затылке.
— Может быть, это испортит свадьбу.
— Нет, я этого не хочу.
— О, но ты хочешь. Ты мечтала об этом неделями, Бабочка. Ты не такая хорошая девочка, какой заставляешь всех себя считать.
— Заткнись.
— Ты фальшивка, но не со мной. Никогда со мной.
— Заткнись нахуй, Коул.
— О-о, Мисс Чопорная и Правильная ругается.
— Я ненавижу тебя. Я так сильно тебя ненавижу.
— Знаешь, я собирался подождать, пока они не расстанутся, чтобы сделать тебя своей, но они приняли это решение. — Он наклоняется так, чтобы прикрыть мою спину, затем обхватывает рукой мои волосы и крепко сжимает их в кулак. — И я сделал тебя своей.
Он вонзается в меня одним безжалостным движением.
Я кричу, мои глаза закрываются, когда боль пронзает меня.
О, Боже.
Не имеет значения, насколько я мокрая. Он большой, а я слишком узкая. Это больно.
— Блядь. — Он останавливается, прежде чем я чувствую его тёплое дыхание на своей коже. — Это твой первый раз?
— Очевидно, придурок.
Я напрягаюсь, мой голос дрожит.
— Открой глаза.
— Нет.
— Сильвер, открой свои грёбаные глаза.
— Просто покончи с этим.
— Сильвер, — предупреждает он.
Я знаю, что он не часто использует этот тон, если вообще когда-то использует, поэтому я медленно открываю веки. Моё дыхание прерывается, когда я обнаруживаю, что он смотрит на меня сверху вниз.
Если я и ожидала жалости, то её нет. Вместо этого в нём есть намёк на беспокойство, но больше всего в его глазах светится собственничество, такое осязаемое, что я чувствую его вкус на своём языке.
— Я твой первый.
Говорит он с чем-то похожим на благоговение. Я киваю, хотя он и не задавал вопроса.
— Почему я у тебя первый?
— Это не имеет значения.
— Лгунья.
Он начинает двигаться внутри меня, и я крепче сжимаю край стола, когда он мягко покачивает бёдрами.
Он позволяет мне привыкнуть к его размерам и ритму. О, ничего себе. Я никогда не думала, что у Коула будет такая сторона.
Достаточно скоро первоначальное ощущение проходит, и это почти… приятно.
Стон срывается с моих губ, когда Коул отпускает мои волосы, а затем массирует мой клитор. Боль исчезает, и волна затягивает меня под воду.
Его темп ускоряется с каждым движением пальцев. Громкое всхлипы разрывают воздух, и я понимаю, что они мои, когда я распадаюсь на части.
Я не продержалась и минуты.
Мой оргазм охватывает меня до тех пор, пока всё, что я могу распознать, — это что он у меня за спиной, во мне, повсюду вокруг меня.
Коул прижимает мой затылок к столу и трахает меня жёстко и дико. Он трахает меня так, словно вымещает на мне все предыдущие годы каждым своим безжалостным толчком.
Я снова кончаю, или, может быть, это первый оргазм, переходящий во второй. Я не могу ясно видеть, не говоря уже о том, чтобы думать прямо сейчас.
Всё, что я могу сделать, это почувствовать его — его силу, его присутствие, его потребность в большем, что отражает и мою.