Я помню, как он в первый раз вошёл в меня, с какой силой, и добавляю ещё один палец, чертыхаясь от силы толчка. Я представляю, как это он врывается в меня, шепчет мне на ухо грязные слова, говорит, что я его, и мой темп ускоряется.
Мои килограммы становятся все тяжелее, и я причиняю боль своему соску, сжимая его ногтями, пока он не кричит от боли.
Я уже прикасалась к себе раньше, и он всегда был тем образом, который я себе представляла. Его полуголого у бассейна. Он потный, грубый и чертовски восхитительный после тренировки. Он бегал, забивал и был богом на поле.
Но я никогда не хотел причинять этим боль.
После вчерашнего, это все, чего я хочу. Лёгкий укол боли, который приходит с удовольствием. Сила, которая приходит, когда ты полностью в его власти.
Я погружаю пальцы быстрее, мои стоны наполняют тишину ванной.
О, Боже.
Сила того, что накапливается во мне, пугает даже меня. Мои ноги дрожат, и мой бедный сосок умоляет избавить его от страданий.
Мои глаза закатываются, заставляя мои веки немного приоткрыться. Вот тогда-то я и вижу кое-кого.
Нет, не кого-то.
Его.
Посреди моей ванной.
На мгновение мне кажется, что он — плод моего воображения. То, что я каким-то образом думала о нём достаточно усердно, мне удалось воплотить его в жизнь в формате 3D.
Но затем фокусируется остальная часть сцены. Он голый.
На его теле нет ни одного предмета одежды, прикрывающего его тело.
Мне всегда было интересно, как он будет выглядеть голым, и каждый раз это ускользало от меня.
И вот он здесь, во всей своей красе. Коул не такой мускулистый, как Ксандер. Он стройнее, и в нем есть тихая красота. Даже его широкая грудь и пресс из шести кубиков кажутся скромными в неотразимом стиле.
Благодаря игре в футбол его бедра и длинные ноги мощные и подтянутые.
Мышцы его груди сокращаются от того, как его рука сжимает член.
Я почувствовала это вчера — и продолжаю чувствовать это сегодня, — но я впервые вижу его член. Он такой большой, что я одновременно потрясена и поражена тем, что он поместился внутри меня. Я не могла отвести взгляд ни от него, ни от неё, даже если бы захотела.
И я действительно этого хочу. Я просто не могу отвести взгляд.
Он трогает себя.
Коул голый и трогает себя.
Его рука двигается вверх и вниз по члену, и по какой-то глупой, иррациональной причине я ненавижу его руку прямо сейчас.
Это вчера была я. Теперь это должна быть я, а не его рука.
Мои пальцы двигаются внутри меня в более медленном темпе, мои глаза опускаются, как будто они вот-вот закроются.
Именно тогда вся ситуация просачивается в мой ошеломлённый мозг. Тот факт, что я мастурбирую перед Коулом. Тот факт, что он делает то же самое, наблюдая за мной.
Он в моей ванной.
Я задыхаюсь, позволяя рукам упасть по обе стороны от меня, несмотря на протесты моего тела, и быстро оборачиваюсь.
— Ч-что ты здесь делаешь? У-убирайся.
В моем голосе нет силы, как бы сильно я этого ни желал. Моё сердце бьётся громко и быстро. Нежная кожа между моих ног болит, требуя освобождения, которое я только что прервала. Мои соски пульсируют, близкие к тому, чтобы что-то порезать, настолько они твёрдые.
От Коула не исходит никакого движения. Звук воды — единственное, что слышно в ванной. Я сглатываю сквозь прерывистое дыхание.
Он ушёл?
Почему, черт возьми, у меня опускается грудь при этой мысли?
Мне нужна психотерапия, потому что я не должна чувствовать себя не в своей тарелке всякий раз, когда он в поле зрения. Это потому, что он стал моим сводным братом? Я так себя веду, потому что моя воля была принята браком наших родителей, и я упустила время?
Неужели я так сильно жажду его только потому, что не могу его заполучить?
Должно быть, поэтому, потому что тот факт, что моё сердце почти вырывается из груди, не имеет никакого чёртового смысла.
Я медленно оглядываюсь через плечо.
Мурашки бегут по моей влажной коже, горячая вода никак не помогает её смягчить.
Коул стоит прямо за мной. Он достаточно близко, чтобы я почувствовала его запах, специи и лаймовую жвачку. Достаточно близко, чтобы я оказалась в ловушке его тепла. Достаточно близко, чтобы он промок, его шелковистые волосы промокли и прилипли ко лбу. Достаточно близко, чтобы струйки воды стекали по его грудным мышцам и вниз, вниз…
Я возвращаю своё внимание к его глазам, отказываясь быть пойманной на том, что шпионю за его членом.
— Что я тебе говорил о том, чтобы ты открывала мне спину, Бабочка? — Шепчет он мне на ухо.