Коул всегда тяготел к Эйдену больше, чем Ронан или Ксандер. Это своего рода понимание. Что, если он преследует меня только потому, что я есть у Эйдена, и как только Эйден исчезнет с моей стороны, он будет считать себя победителем и будет двигаться дальше?
При этой мысли у меня сжимается грудь.
С каких это пор у меня появилось мамино мышление? Мой телефон вибрирует от сообщения.
Саммер: Замечен в восточном крыле пятнадцать минут назад.
Это не помогает. Там примерно пятнадцать комнат.
Я печатаю быстрее, чем когда-либо.
Сильвер: Один?
Саммер: С Дженнифер из команды по лёгкой атлетике.
Мои пальцы зависают над клавиатурой, и слезы наполняют мои глаза.
Нет.
Я не позволю себе плакать из-за этого.
В тот момент, когда я поднимаю голову, мой взгляд сталкивается с Адамом. Он сидит в небольшой гостиной с остальными членами команды по регби. Эти парни тоже популярны. Не так сильно, как футбольная команда, но у них есть своя доля девушек и славы. В то время как члены его команды шутят, смеются и пьют, он — нет.
Бутылка пива уютно устроилась между его пальцами, когда он пристально смотрит на меня. Не мигая. Неподвижно. Как будто он наблюдал за мной таким образом с тех пор, как я вошла.
Мои лопатки сводятся вместе, и я сглатываю, быстро прерывая зрительный контакт. Лучше притвориться, что я его не видела
Мне нужно убраться подальше от него. Сейчас.
Я замечаю, как Ксандер наливает сок в свою бутылку водки. Прежде чем кто-нибудь из девушек набросится на него, я бросаюсь в его сторону, вне поля зрения Адама, и хватаю его за руку.
Он улыбается мне сверху вниз, показывая ямочки на щеках.
— Королева сук, я думал, что эта сцена ниже твоего достоинства со всей этой глупостью вокруг? Ну, знаешь, алкоголь и секс. Подожди, это все еще запретное слово? Я имею в виду секс.
— Заткнись.
Ксандер смеётся, и это очаровательно. Он очарователен. Почему, черт возьми, я не зациклилась на нём? Почему это должен был быть тот придурок?
— Ты все еще не хочешь показать мне свои сиськи?
— Нет.
— Знаешь что, я дам тебе сотню, чтобы ты заставила Ронана поверить, что показала их мне.
— Ронан пробовал эту тактику до тебя, и ответ по-прежнему отрицательный.
Ублюдок.
Он выглядит искренне обиженным.
— Тебе нужно усилить свою игру, Ксан.
— Я знаю… — Он замолкает, когда Ким появляется у входа с застенчивой улыбкой на лице.
Она переводит взгляд с меня на Ксандера, её подбородок слегка дрожит, что было её привычкой до того, как она заплакала, когда мы были детьми, затем она разворачивается и уходит.
Я прикусываю нижнюю губу, мои ноги зудят от желания подойти к ней и облегчить эту неловкость от одиночества на вечеринке. Но я не могу. Она не может подобраться ближе, иначе бы прочитала меня. Никому не позволено читать меня.
— Почему бы тебе не пойти за ней?
Спрашиваю я Ксандера, который все еще смотрит на то место, где она стояла, его пальцы сжимают бутылку.
— Зачем ты этого не делаешь?
— Я… не могу.
- Может быть, я тоже не могу.
— Ты был её лучшим другом, Ксан. Она нуждается в тебе больше, чем когда-либо нуждалась во мне.
— Так теперь тебе не всё равно? Ты не сделала этого, когда вела себя с ней как сука.
— Ты тоже не святой. Она всегда хвасталась, что ты обещал никогда её не бросать и что ты её рыцарь.
Он сглатывает, его кадык двигается в такт движению.
— Да, неважно.
— Что случилось тогда, Ксан?
— Ничего. Или, может быть, все. — Он пренебрежительно махнул рукой и залпом выпил всю водку с соком. — Что ты вообще здесь делаешь?
Причина, по которой я пришла, всплывает у меня в голове.
— Ищу Коула. Хелен нуждается в нем и не может до него дозвониться.
Ложь, ложь и еще одна грёбаная ложь.
— Оу. — Он медленно моргает. — Ты уверена, что хочешь прервать его?
— Да.
— Это будет не очень красиво.
— Позволь мне побеспокоиться об этом.
— Неважно. Он в западном крыле, предпоследняя комната.
Я целую его в щеку.
— Ты лучший.
— Еще бы.
Он подмигивает.
Единственная причина, по которой я не бегу, это то, что я не должна этого делать.
Никогда не знаешь, где прячутся репортёры, Сильвер. Всегда веди себя на людях наилучшим образом, Куколка.
Мамины слова отпечатались в моей голове, как мантра.
Как только я поднимаюсь по лестнице и оказываюсь вне поля зрения окружающих, я бегу по коридору, не обращая внимания ни на боль в пятках, ни на боль в груди.