— Это общественный парк, Бабочка.
Тьфу. Ненавижу, когда она меня так называет. Это напоминание о том дне, когда я показала ему свою слабость, когда не должна была этого делать.
Благодаря его совету всё получилось. Когда я сказала судье, что хочу остаться с папочкой, он без колебаний передал опеку моему отцу. Мама не разговаривала ни со мной, ни с папой целую неделю, и мне пришлось извиниться перед ней за это, прежде чем она простила меня.
Я никогда не скажу Коулу, что благодарна ему. Это означает снова проявить слабость перед ним, и он будет использовать это против меня в течение многих последующих лет.
Тот день был чернотой в наших жизнях. Когда я вернулась домой, мои родители усадили меня и объявили, что разводятся. В ту ночь я плакала, пока не уснула.
На следующее утро я узнала, что дядя Уильям, отец Коула, споткнулся в своём бассейне и ударился головой о край. Он умер примерно в то время, когда Коул разговаривал со мной в парке.
С тех пор жизнь Коула никогда не была прежней. Он не говорит этого, но я вроде как чувствую это.
Мама и её друзья продолжают говорит, что Хелен стала богатой вдовой, у которой так много денег, что она не сможет потратить их за всю свою жизнь.
Коул не плакал на похоронах своего отца. Он вообще не плачет, но я думала, что в тот день о сделает это.
Однако он не проронил ни одной слезинки.
Он провёл всю церемонию, сжимая руку своей матери, пока она рыдала. И это было похоже на то, что она плакала и за Коула, и за себя.
В тот день я отдала Коулу свой батончик Сникерса. Я получаю только один раз в три дня — мамины правила, потому что я должна следить за своей диетой, — и я подумала, что, поскольку ему было грустно, шоколад заставит его чувствовать себя лучше.
Он пристально посмотрел на него, потом на меня, прежде чем велел мне съесть его у него на глазах. И я так и сделала, втайне радуясь, что смогла получить свой шоколад. Пока я ещё ела, он сказал мне, что я эгоистка. Я бросила остаток шоколадки ему в грудь и ушла.
С тех пор он стал придурком. Он заставляет меня думать, что хочет провести со мной время просто для того, чтобы говорить мне гадости, улыбаясь.
Я ненавижу, когда он так делает.
Я ненавижу его улыбки и его каштановые волосы, которые он оставляет достаточно длинными, чтобы их трепал ветер. Я также ненавижу, что его глаза такого редкого зелёного цвета, это завораживает. Они не лесного цвета, как у Ким, нет. Они также не похожи на траву, по которой каждый может топтаться. Они похожи на верхушки высоких деревьев, где кажется, что светло, но на самом деле темно и глубоко. Высоко, могуче и далеко.
Так, что пока подняться на него практически невозможно.
— Ты всё ещё злишься, потому что раньше проиграла в шахматы? — Он улыбается. — Ты новичок.
— В следующий раз я выиграю. Неважно.
— Ты не сможешь победить меня, Бабочка.
— Кончено могу. Я победила в конкурсе пианистов. Хм.
— Это потому, что я тебе позволил.
— Так говорят неудачники.
— Ты не хочешь бросать мне вызов, или я снова заставлю тебя плакать.
— Иди к чёрту.
Его ухмылка становится шире.
— Ого. Громкие слова, мисс Чопорная и Правильная.
Я прищуриваюсь, глядя на него.
— Что тебе нужно, чтобы оставить меня в покое?
Он замолкает на секунду, и, кажется, серьёзно обдумывает моё предложение. Затем он похлопывает себя по щеке.
— Поцелуй меня сюда.
— Я не буду!
— Хорошо.
Он опускает руку, прежде чем украдкой потянуть меня за волосы.
— Ой!
— Что?
— Я же говорила тебе больше так не делать.
— Ты не дала мне того, чего я хотел. Почему тогда я должен давать тебе то, что ты хочешь?
— Ты такой… такой…
— Ты не можешь подобрать слово?
— Придурок!
— Меня это вполне устраивает. Ты собираешься поцеловать меня или мне следует беспокоить тебя, пока Синтия не приедет за тобой?
— Почему ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя в щёку?
Он пожимает плечом.
— Потому что.
— Скажи мне почему, или я не буду этого делать.
Он делает паузу, и его улыбка исчезает. Коулу не нравится, когда его загоняют в угол. Наконец, он тихо говорит.
— Ты не делала этого ни с одним другим мальчиком.
Теперь моя очередь улыбаться.
— Потому что ты хочешь быть моим первым?
Он кивает.
— А теперь сделай это, или я снова дёрну тебя за волосы.
— Скажи «пожалуйста».
— Я не говорю «пожалуйста», — издевается он. — Сделай это, или я потяну тебя за волосы.
— Тогда я просто поцелую Эйдена в щёку, и ты потеряешь это первое навсегда.
Ноздри Коула раздуваются, и я складываю свои руки на груди, чувствуя себя самодовольной.