— Я голоден. — Его голос понижается с явным соблазном.
— Ну, ты мог бы поесть дома.
— Я не могу дождаться, когда вернусь домой.
— Прекрати, — шиплю я, наблюдая за нашим окружением. К счастью, в это время здесь не так много народу.
— Прекратить что? Я только говорю, что голоден.
— Я знаю, о чём ты думаешь, хорошо?
— Я сомневаюсь в этом.
— Ты вспоминаешь, что только что произошло в клубе.
Я понижаю голос.
— Не смей никому об этом говорить.
— Да, мисс Чопорная и Правильная, — издевается он. — Но это не то, о чём я думал.
— Нет?
— На самом деле я представлял, как съем тебя вместо еды, которую мы заказали.
Мои губы приоткрываются, и я сглатываю, образ пронзает мой разум без разрешения. Прямо как Коул. Он играет с моим мозгом не одним способом.
Я прочищаю горло, решив сменить тему.
— Эта книга такая же удручающая, как и другая книга этого автора?
Он читает «Кафка на пляже» Харуки Мураками. Когда мне было четырнадцать, я прочитала «Норвежский лес» того же автора после этой цитаты. Я провела ночь, плача от того, как обернулась эта история. Я так сильно любила героя и ненавидела то, как судьба обращалась с его эмоциями.
— Книги Харуки Мураками не угнетают. Они уникальны.
Коул не читает много художественной литературы, если вообще читает. Обычно он с головой погружен в философские и психологические книги. Я знаю, что он любит книги Хелен, но в основном это психологические криминальные триллеры. Я делаю паузу, когда он говорит, что любит одного писателя-фантаста, который не пишет в психологическом ключе.
— Что в них такого уникального? — Спрашиваю я.
— Это его образы. Он вырывает тебя из мира и предлагает загадки без решений, позволяя читателям решать их самостоятельно. Интерпретация каждого человека отличается от другой. Это искусство.
Тогда я это вижу. Блеск в его глазах всякий раз, когда он читает упомянутые книги. Коулу нравится бросать вызов и погружаться во что-то настолько глубокое, что он забывает о своём окружении. Это его собственная форма хаоса.
— Большинство, конечно, находят это разочаровывающим и засыпают издателя бесконечными вопросами.
— Я думаю, что это прекрасно.
Он поднимает голову, приподнимая бровь.
— Ты так думаешь?
— Да, я думаю, что многим людям нужен сюрреализм и возможность находить свои собственные решения.
Как Коулу.
Мне нравится Харуки за то, что он выпускает книги, которые заставляют Коула вкладываться и радоваться. Я даже прощаю его за то, что он разбил мне сердце в «Норвежском лесу».
Официантка приносит нам пиццу и хлопает на него ресницами. Сука.
— Э-э, прошу прощения? — Я заставляю себя фальшиво улыбнуться. — Я заказала майонез с картофелем фри.
— Сейчас подойду.
Она улыбается в последний раз. Я пристально смотрю ей в спину, когда она уходит, и даже когда она приносит его мне.
— Обслуживание здесь отстой, — ворчу я.
Коул улыбается.
— Чему ты улыбаешься?
— Твоя ревность может быть восхитительной, Бабочка.
— Я не ревную.
Я беру свой первый кусочек пиццы и обжигаю язык. Ой!
Коул пододвигает ко мне чашку с колой, все ещё улыбаясь так, что кровь закипает в жилах.
— Я не ревную, — настаиваю я, делая глоток напитка. — Я просто хотела свой майонез.
— Кто вообще ест майонез с картофелем фри, когда у них есть пицца?
— Я.
Я запихиваю одну в рот.
Он наклоняется над столом так, что его лицо оказывается всего в нескольких дюймах, и протягивает мне руку. Я замираю. Что он делает? Он собирается поцеловать меня на публике или что-то в этом роде?
О, Боже.
Коул вытирает мне нос и снова садится.
— У тебя там что-то было.
Я глубоко вздыхаю, не зная, должна ли я чувствовать облегчение или разочарование. Что, черт возьми, со мной не так?
Остаток ужина мы проводим в непринуждённой беседе о других писателях-фантастах, которых читает Коул, а их не так уж много. Кроме Харуки Мураками, там есть Хелен, Джон Ле Карре, Оноре де Бальзак, Халиль Джебран и Ли Чайлд.
Кстати говоря, Коул говорит, что ему нужно купить новый релиз Ли Чайлда, поэтому мы заскочили в книжный магазин после того, как вышли из ресторана. Он всю дорогу дразнит меня из-за моей привычки есть майонез. Ему действительно нравится действовать мне на нервы.
Поэтому в книжном магазине я ставлю всё против него.
— Привет, ботаник. Ты должен жить своей жизнью, а не проводить её, застряв в книгах.
— У меня есть и то, и другое. — Он достаёт несколько экземпляров с полки нового выпуска. — Я развлекаюсь и читаю книги.