Она из тех, кому нужно бросить вызов, а потом заставить её проиграть.
Беги, пока можешь, Сильвер.
Я направляюсь к своей машине и, когда открываю дверь, замечаю, что кто-то стоит у входа.
Адам Херран.
Капитан команды по регби и сын одного из членов Консервативной партии. Обычно мне было бы наплевать на него, но позиция, в которой он стоит, находится прямо на виду у того места, где Сильвер обычно паркует свою машину.
Она уже ушла; я видел её не так давно.
Тот факт, что он стоит так близко к тому месту, где она была, может быть совпадением, но вот в чем дело, я не верю в совпадения.
Все происходит по какой-то причине. Совпадение — это просто термин для интерпретации вещей, которые, кажется, не имеют объяснения.
Они это делают. Вам просто нужно заглянуть глубже.
Я наклоняю голову в сторону, когда Адам достаёт свой телефон и ухмыляется, глядя на него. Его указательный палец слегка подёргивается, и я предполагаю, что это возбуждение, трепет… удовлетворение.
Я прячу все эти реакции на задворках своего сознания. Адам Херран сейчас находится под моим радаром, и ничто — абсолютно ничто — не спасёт его от меня, если он действительно сделал то, что я думаю, что он сделал.
Но сначала мне нужно выполнить своё обещание Эйдену и проехать весь путь до Meet Up.
Когда я прихожу, я игнорирую протесты Ронана и Ксандера о том, что мне не следует быть здесь. Эльза выглядит растрёпанной, в беспорядке, как будто она не могла заснуть. В её отношениях с Эйденом есть что-то такое, что совсем не то, чем кажется. Все называют её Холодным Сердцем, но я верю, что за этим льдом всегда есть причина.
Лёд Эйдена существует из-за похищения.
Лёд Сильвер существует из-за развода её родителей, который она до сих пор не преодолела, как бы сильно она ни любила маму.
Мой — из-за этой лужи крови и потребности в хаосе.
И чтобы отомстить Эйдену, мне нужно растопить лёд Эльзы. Единственный способ сделать это — рассказать ей правду, которую Эйден никогда бы не раскрыл.
Пока Ксандер и Ронан препираются, а Кимберли наблюдает за ними мечтательными глазами — вернее, она наблюдает за Ксаном, — я вывожу Эльзу на улицу и рассказываю ей о похищении.
Я рассказываю ей все, что произошло, от моего лица. Конечно, я не рассказываю ей о встрече с хаосом или о том, что не хотел, чтобы меня нашли. Это сделало бы меня похожим на психа, и мне не нужно, чтобы этот багаж сваливался на Эльзу.
Ей нужно доверять мне, а не опасаться меня.
Я собираюсь рассказать ей о помолвке Эйдена с Сильвер, когда Ксандер обрывает нас, как маленькая сучка.
Хорошо. Возможно, на этот раз я упустил свой шанс, но не в следующий раз.
Эльза узнает о помолвке, и у Эйдена не будет другого выбора, кроме как разорвать её с Сильвер.
И тогда она будет моей. Всей, блядь, моей.
Когда я возвращаюсь домой, в доме жутко тихо. У Себастьяна идут какие-то дебаты в СМИ, так что вся его команда с ним.
У мамы дедлайн, так что она, должно быть, пишет. В последнее время здесь царит спокойное и умиротворённое настроение.
И пусто.
Отсутствие Сильвер заставляет это место чувствовать себя грёбаным кладбищем.
Что со мной не так? Я должен был видеть в ней свой хаос, но теперь она — причина спокойствия?
Но она всё равно вернётся. Я избавлюсь от Эйдена и всего, что удерживает её подальше от меня, пока у неё не останется другого выбора, кроме как снова броситься в мои объятия.
Когда я читал об истории Европы, у меня было небольшое увлечение Испанией — современной Испанией и Португалией. Одна история осталась со мной. Во время завоевания мусульманским халифатом Испании в восьмом веке был один берберский вождь, который провёл небольшую армию с севера Африки в Гибралтар, который теперь назван в его честь. Его люди были напуганы, потому что их было значительно меньше.
Что он сделал?
Он сжёг все их корабли и сказал им знаменитую фразу: «Враг перед вами. Море позади вас.»
Он не оставил им другого выбора, кроме как сражаться. Они не только сражались, но и побеждали и правили Испанией более семи столетий.
Вот что я сделаю с Сильвер. Я сожгу её корабли, чтобы у неё не было другого выбора, кроме как вернуться ко мне.
Быть моей в течение семи грёбаных столетий — или что-то близкое к этому в человеческих годах.
Я готовлю мамин любимый жасминовый чай и несу его в её кабинет, который она приготовила, как только мы сюда переехали. Маме всегда нужно было свободное пространство, чтобы писать. Если кто-нибудь её перебьёт, она потеряет ход мыслей и, возможно, никогда не вернётся в эту «зону».