Я сошел с ума. Возможно, все это время на Ближнем Востоке действительно повредило мне рассудок. Это был бы не первый раз, когда один из докторов VA упоминал об этом. Я провожу рукой по своим растрепанным темным волосам и тяжело вздыхаю. Возможно, вступление в армию после многих лет службы в подразделении специального назначения итальянских карабинеров было не самым разумным шагом в истории.
Кошмары все еще преследуют меня, даже сейчас, спустя годы. И я никогда не хочу возвращаться. Частная охрана — единственный путь вперед, и эта работа няни с наследницей Валентино была бы идеальной. Если я докажу, что охраняю дочь великого Луки Валентино, то очень скоро снискаю расположение capo.
Но, черт возьми, эта женщина… Этот маленький умный ротик и эти дерзкие комментарии. Она уже проверяла меня. Обычно у меня не возникло бы проблем с тем, чтобы держать свой член в штанах, но в ней просто есть что-то такое.
Сверкающий белый Escalade останавливается на светофоре, солнце отражается в зеркале и почти ослепляет меня. Я поднимаю взгляд, когда он разворачивается, и в глаза бросается очень нарядный туалетный столик. Principessa. Принцесса по-итальянски. Определенно не утонченно. Уголки моих губ подергиваются, когда я провожаю внедорожник сначала взглядом, а затем ногами, когда он останавливается перед башней Кингов.
Я бросаюсь через улицу как раз в тот момент, когда начинается обратный отсчет на пешеходном переходе. Я пробегаю последние несколько футов и достигаю тротуара, прежде чем черный BMW выезжает из-за угла и чуть не сбивает меня. Ублюдок. Развернувшись к этому мудаку, я готовлюсь обрушить на него шквал своих лучших итальянских ругательств, когда из окна выглядывает знакомый блеск ствола пистолета.
— Пригнись! — Я кричу как раз в тот момент, когда охранник выскальзывает с переднего сиденья припаркованного Escalade и открывает заднюю дверь.
Изабелла выскальзывает из машины, и мое сердце колотится о ребра. — Пистолет! — Я снова кричу, и на этот раз реагирует один из охранников. — Черный BMW! — Я едва успеваю выдавить эти слова, как какофонию перекрывают выстрелы, и переполненные улицы центра Манхэттена превращаются в хаос.
Крики рикошетом разносятся по Парк-авеню, пронзительные вопли заглушают свист пуль, обслуживаемых службой безопасности "Кингз". Двое мужчин в костюмах прячутся за огромным внедорожником, стреляя поверх крыши. Я выхватываю пистолет из кобуры под курткой и целюсь в гладкий черный спортивный автомобиль. Успокаивая свой бешено бьющийся пульс, я ищу спокойствие, внутреннюю тишину, на оттачивание которой ушли годы, несмотря на безумие, стремительные формы и непрекращающиеся вопли. BMW мчится по улице, лавируя в потоке машин, сопровождаемый непрерывным градом снарядов. Из-за скопления машин я не могу сделать четкий выстрел в шины, которая была бы моей предпочтительной целью. Зная Луку Валентино, он, скорее всего, захочет допросить ублюдка, который пытался убить его дочь, или, по крайней мере, я, черт возьми, уверен, что допросил бы. Поэтому вместо этого я целюсь в пассажирское окно, покрывая тонированное стекло дырочками.
Машина дергается вправо, затем ее заносит на разделительной полосе, прежде чем врезаться в мусоровоз. Двое людей Кингов заполоняют BMW, и из машины появляется третий мужчина, становясь перед дверью. Через несколько секунд из парадных дверей здания высыпает целый отряд охранников.
Меня охватывает непреодолимое желание подойти туда самому и выстрелить этому мудаку в лицо, но я снова пытаюсь обрести спокойствие. Это пока не твоя работа, coglione.
Пока служба безопасности разбирается с угрозой, я убираю оружие в кобуру и направляюсь к Escalade. Не успеваю я подойти к машине на расстояние двух ярдов, как двое массивных парней блокируют мое движение вперед. — Я так не думаю, amico9. — Друг, ха, это смешно. Здоровяк кладет на меня руку, и я вырываюсь из его хватки так быстро, что чуть не ломаю ему запястье. Я сдерживаюсь только из-за того, кто сидит за этими тонированными стеклами.
— Отпусти его. — Низкий голос доносится из-за двери, прежде чем открывается окно. Никто иной, как Лука Валентино смотрит на меня, прищурив темные глаза. И прямо рядом с ним — его дочь. Я вполне ожидал увидеть страх в этих ярких голубых глазах, но ледяная вуаль скрывает выразительные радужки, которые я видел только вчера.