В конце коридора появляются двойные двери винного погреба, и я замедляю шаг, ужасные воспоминания о прошлом вторгаются в мое подсознание.
— Нет, Papà, нет, пожалуйста, ti prego60. — Я стою на коленях в этом проклятом винном погребе и умоляю.
Он насмехается надо мной, и в его темном взгляде нет ничего, кроме чистой злобы. — Слишком поздно, figlio mio, ее судьба решена вместе с твоей, traditore pezzo di merda.
Я быстро моргаю, чтобы прогнать ужасные образы, которые приходят следом. Я умру первым, прежде чем позволю такому случиться с Изабеллой. Я останавливаюсь у двери, пытаясь разобрать хоть какой-нибудь звук. Сквозь щели просачиваются приглушенные голоса. Сделав на цыпочках последние несколько шагов, я прижимаюсь ухом к старому брусу.
Два голоса, от одного из которых мое сердце колотится как сумасшедшее.
Сжимая пистолет, я распахиваю дверь и направляю дуло на брата.
— Раф! — Изабелла кричит, и весь воздух вырывается из моих легких при виде нее. Живая. Выражение ее лица меняется, когда она рассматривает меня, возбуждение сменяется чем-то более мрачным. На секунду я забыл, что, должно быть, выгляжу полным дерьмом со всеми этими кровавыми синяками.
Мне требуется каждая капля самообладания, чтобы оставаться неподвижным, когда все, чего я хочу, — это подбежать к ней, заключить в свои объятия и никогда не отпускать. Вместо этого я сосредотачиваюсь на своем засранце-брате и направляю пистолет ему в голову.
— Расслабься, Раффа, — бормочет Джузеппе.
— Расслабиться? — Рявкаю я, размахивая пистолетом, как pazzo. — Ты, блядь, похитил ее, ты, pezzo di merda!
Он поднимает руки и делает шаг назад, лишь на дюйм приближаясь к Изабелле.
— Убирайся к чертовой матери от нее, — рычу я. Я не осмеливаюсь опустить взгляд на пол, на то место, где Лаура истекала кровью, когда я держал ее на руках.
— Ладно, ладно. — Он отступает, пробираясь дальше в недра подвала. — Я не имею к этому никакого отношения, Раффа. Ты должен мне поверить.
— Я не обязан верить merda. А теперь не двигайся, или я разнесу твою гребаную башку. Я тянусь к Изе, но что-то нечитаемое мелькает на ее лице, и она не двигается. — Иди сюда. — Жесткая линия моего подбородка смягчается, когда я смотрю на нее. — Пожалуйста.
— Я… я просто должна сначала спросить тебя кое о чем.
— Иза, у нас здесь не так уж много времени.
— Я знаю это. — Тем не менее, она не двигается, только скрещивает руки на груди. Ее типичное движение, когда она упрямится.
— Ладно, спрашивай…
— Ты знал, что твой отец организовал нападение в Velvet Vault? — Ее нижняя губа дрожит, и у меня чуть не обрывается кусочек сердца. — Ты знал, что твой отец устроил так, чтобы ты заняла место Фрэнки? Ты все это время участвовала в этом?
Острая боль пронзает мою грудь, хуже любого пулевого ранения. — Нет, ни в коем случае. Dio, Иза, как ты можешь такое думать?
— Твой отец сказал…
— Мой отец гребаный лжец. Он сказал это только для того, чтобы ты усомнился во мне. Что явно сработало. — Cazzo, как она могла так мало верить в меня?
Мы слишком долго стоим там в молчании, поглощенные борьбой желаний.
— Тебе нужно немедленно убираться отсюда, — рявкает Джузеппе, вырывая меня из напряженной тишины.
Мои глаза встречаются с его. — О, так теперь ты мне помогаешь?
— Я никогда не оправдывал того, что Papà сделал с Лаурой, Раффа. Ты должен это знать.
Кровь застилает мне зрение, окрашивая каменный пол в темно-красный цвет, мои пальцы, мои ногти. Крепко зажмурив глаза, я прогоняю кошмары обратно. — Ну, ты тоже ни хрена не сделал, чтобы остановить его или поддержать меня тогда. Ты просто стоял там и смотрел, как он изгнал меня из нашей семьи, из всего проклятого города.
— Прости. Я сожалею об этом каждый день, fratellino. Он подкрадывается ближе, в его глазах столько искренности, что мне хочется ему верить. — Я бы хотел, чтобы был способ вернуться и все изменить, но, очевидно, для этого уже слишком поздно. Но еще не поздно вытащить вас двоих отсюда к чертовой матери.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пока нерешительность воюет в моей груди. Как я могу доверять ему после всех этих лет?
— Пожалуйста, Раффа, нельзя больше терять времени. — Джузеппе бросается к двери как раз в тот момент, когда в коридоре эхом отдаются тяжелые шаги.
— Merda, — шиплю я.
Изабелла подбегает ко мне, ее обнаженная рука касается моей, и этого слабого прикосновения достаточно, чтобы подтолкнуть меня к действию. — Он прав, Раф, давай выбираться отсюда. Мы можем поговорить обо всем позже.