— Buon giorno, principessa6! — Papà появляется в дверях, жонглируя подносом со "Старбаксом" и банкой "Нутеллы" в одной руке и букетом калл в другой, любимых маминых цветов. Его темные глаза сканируют меня, как будто мне могло быть причинено какое-то зло в безопасности нашего тщательно охраняемого пентхауса за последние двадцать минут с тех пор, как он ушел. Он опускает свою высокую фигуру на подушку рядом со мной, ставит цветы в вазу на коктейльный столик и с отвращением подносит к губам карамельный фраппучино, прежде чем поставить банку с моим любимым лакомством мне на колени. — Твой кофе и завтрак…
Для Papà если это не настоящий итальянский эспрессо из его старого школьного кофейника, приготовленного на плите, то это ненастоящий кофе.
Я делаю глоток, и улыбка мгновенно расплывается на моем лице. Так вкусно… Я едва сдерживаюсь, чтобы не открыть баночку с нутеллой и не опустить туда палец. Но я подожду, пока не останусь одна, чтобы побаловать себя.
Мой отец поворачивается ко мне, что-то нечитаемое скрывается за этой хорошо сделанной маской. Он не часто надевает ее в кругу своей семьи, из-за чего глубоко внутри клокочет тревога. — Иза, мы с твоей мамой поговорили и считаем, что пришло время найти замену Франческо.
Я открываю рот, чтобы возразить, но он прерывает меня, поднимая руку.
— Я знаю, как это тяжело для тебя, и поверь мне, ничто так не нравится мне, как то, что ты находишься под моим пристальным наблюдением. Но это становится нездоровым. — Он указывает на стопку книг на кофейном столике, затем на пушистые тапочки под диваном, прежде чем остановить свой настороженный взгляд на моей пижаме. — Прошел месяц, principessa. Фрэнки бы этого не хотел…
— Откуда ты знаешь, чего хочет Фрэнки, Papà? Откуда у тебя вообще могли быть идеи? Как может любой из нас? Потому что он мертв, а мертвецы не говорят, они не думают, их сердца больше не бьются, легкие не функционируют… — Рыдание подступает к моему горлу, прерывая мой маниакальный лепет, и папа рывком прижимает меня к своей груди.
Его рука гладит меня по затылку, и он успокаивающе шепчет, как когда-то, когда я была глупым ребенком, разбуженная кошмаром или напуганная фильмом, который Алессандро заставил меня посмотреть у них дома. — Мне так жаль, Иза, — шепчет он. — Больше всего на свете я хотел бы избавить тебя от темных сторон нашего наследия, от нашего ужасного мира. — Он держит меня на расстоянии вытянутой руки и пронзает взглядом своих выразительных радужек. — Но я должен подготовить тебя к тому, что должно произойти. Ты всегда будешь наследницей империи Кингов, а вместе с ней и ответственности. Я надеюсь защищать тебя от этого как можно дольше, но я не могу делать это должным образом без охраны рядом с тобой.
— Я не могу…
— Да, ты можешь, и ты это сделаешь. — Он встает и кивает головой на часы над кухонной плитой. — У меня есть четыре кандидата, которые придут сегодня на собеседование с тобой. Я уже проверил их всех, и любой из них был бы прекрасным выбором. Я надеюсь, что предоставление тебе возможности выбрать своего телохранителя поможет в этом процессе, но если ты не можешь выбрать, тогда я решу за тебя.
Я вскакиваю, мои босые ноги покалывает от прикосновения к прохладному мрамору. — Нет, я не готова, — рычу я. — И с каких это пор ты пытаешься выставить меня из пентхауса? Всю мою жизнь ты хотел прямо противоположного! Подростком мне никогда не разрешали ходить на вечеринки с ночевкой, в кино с друзьями, на свидания с парнями. Ничего.
— Потому что мы беспокоимся о тебе, Иза. — Голос мамы эхом отдается со второго этажа. Она спускается по ступенькам, мокрые волосы свисают с ее обнаженных плеч.
Взгляд моего отца поворачивается к ней, и даже в разгар ссоры я вижу огонь в его глазах, когда он смотрит на нее. Даже спустя все эти годы он обожает ее. Часть меня так сильно этого хочет. Расти с самой идеальной, любящей парой чертовски пугающе. Даже если бы у меня была возможность встречаться, нашла бы я когда-нибудь такую любовь, как у них?
В одном я чертовски уверена: я никогда этого не найду, если не покину безопасность этих четырех стен.
Я тяжело выдыхаю и опускаюсь на диван. — Хорошо, я встречусь с кандидатами, но если они мне не понравятся, я не буду выбирать.
Мама подходит ближе, и рука Papà инстинктивно обвивается вокруг ее талии. Я не уверена, что он даже осознает, что делает это. Он притягивает ее ближе, ноздри раздуваются, как будто он вдыхает ее. Это отвратительно и сладко, и мое сердце еще немного болит за то, что у них есть.
Укрепляя свою решимость, я хватаю книги, разбросанные по кофейному столику, и прижимаю их к груди. — Дай мне знать, когда приедут мужчины, я собираюсь одеться.