Мия берет прядь волос Люсии и хихикает. Люсия смотрит на нее и улыбается.
Меня охватывает острая тоска, которая не носит сексуальный характер, а напоминает мне о том, чего я хотел когда-то давно — семью.
Когда люди смотрят на меня, они автоматически предполагают, что я вечный холостяк, потому что я хочу им быть, но они не могут ошибаться сильнее.
Я был тем парнем, который хотел семью, и я никогда бы не подумал, что это буду я в этом возрасте. Я представлял себе дом с детьми и женой, которой я бы отдал всего себя.
— Папа, дядя, почитай, — говорит Мия, и они обе смотрят на меня.
— Она хочет, чтобы ты ей почитал.
Не помню, когда я это делал в последний раз.
— Ну что ж, похоже, пришло время для рассказа. — Я беру у нее книгу, и она улыбается.
Люсия перебирается к кровати Мии, и я пользуюсь возможностью осмотреть ее задницу.
Она смотрим на меня, и я стараюсь показать ей, что с нетерпением наблюдаю за ней.
Я помню, как ощущался мой член у нее во рту, когда ее губы слегка приоткрылись, и элегантный румянец разлился по ее тонкому горлу.
Она усаживает Мию на колени, позволяя ее волосам ниспадать на одну сторону, привлекая мое внимание к мясистым холмикам ее грудей и твердым соскам, прижимающимся к ткани.
Я задерживаюсь на восхитительном зрелище на несколько мгновений дольше, чем нужно, представляя все, что я хочу с ней сделать, прежде чем отвожу взгляд и сосредотачиваюсь на маленькой детской книжке в своих руках. Ее невинность ощущается как противопоставление грубой сексуальной потребности, бушующей во мне.
Я начинаю читать, и Мия выглядит взволнованной, затем она быстро сворачивает улыбку, пока ее веки не становятся тяжелыми, и она изо всех сил пытается не заснуть. Она не такая по выходным, что заставляет меня думать, что наше время вместе имеет больше смысла, чем я осознаю.
Я дохожу до последней страницы, когда она уже дремлет, а Люсия гладит ее маленькую спинку.
Пора дать ей поспать. Теперь я вижу, что она борется за то, чтобы не заснуть, потому что любит нашу компанию. Это не то же самое, что бояться темноты или нуждаться в нас.
Я буду эгоистом и позволю ей уснуть, чтобы ее чертовски сексуальная няня была полностью в моем распоряжении.
Люсия встречается со мной взглядом и сдерживает улыбку.
— Ты устала? — спрашиваю я ее.
Она качает головой. Я уже знал, что она это сделает.
— Хорошо, тогда уложи ее спать и встреть меня в гостиной. В той, где стоит пианино.
— В гостиной? — Она прикусывает внутреннюю часть губы, в ее глазах отражается паника.
Я уверен, что она знает, что я хочу с ней сделать, и беспокоится, что кто-то увидит нас в гостиной.
— Да. — Я встаю и кладу книгу на стол. — Увидимся через минуту.
Я продолжаю удерживать ее взгляд, пока приближаюсь к Мии, чтобы поцеловать ее в лоб.
Я не скучаю по тому, как Люсия смотрит на меня, и по тому, как она проводит языком по нижней губе. Я почти говорю ей не волноваться, потому что я планирую дикое повторение прошлой ночи.
Я ухожу от них, чувствуя ее взгляд на себе с каждым шагом. Тяжесть ее взгляда только усиливает дикое сексуальное напряжение, тяжелое в атмосфере.
Не помню, когда в последний раз я чувствовал что-то подобное по отношению к женщине.
Я с удовольствием изучу все остальные ее чувства ко мне.
Глава 22
Алехандро
Когда я захожу в гостиную, я сажусь на табуретку и открываю крышку инструмента. Иногда ночью, когда я не могу уснуть, я оказываюсь здесь. Моя мама научила меня играть. Эдуардо тоже умел, и мы соревновались друг с другом.
Сейчас я играю, чтобы успокоить зверя внутри себя, который хочет вырваться на свободу.
Я начинаю играть Clair De Lune Дебюсси, и через минуту входит Люсия.
Улыбка озаряет ее прекрасное лицо, когда она слышит мелодию.
— Я обожаю эту мелодию. Моя мама постоянно играла мне ее, — говорит она.
— Ну, это то, что у нас общего. Моя мать научила меня этому, и игре на пианино.
— Ты очень хорошо играешь.
— Спасибо. Ты играешь?
— Определенно не так хорошо, как ты, но я люблю слушать. Классическая музыка — моя любимая. Я слушала ее все время, когда училась. Это помогает мне отделить языки от столкновения в моем сознании.
Я ухмыляюсь ей. — Иди сюда.
Она подходит ближе, и я удивляю ее, поднимая и кладя на крышку пианино.
Она смеется. Звук приятный. Как и красноватый румянец, покрывающий ее щеки.
Мне нравится ее девичий румянец, поэтому я даю ей еще больше поводов для румянца, когда раздвигаю ей ноги и провожу пальцами по гладкой коже, одновременно покрывая поцелуями внутреннюю часть ее бедер.