Она пыталась научиться читать, когда отцовский экземпляр «Потерянного рая» лежал на полу, спотыкаясь о незнакомые иероглифы, отчаянно пытаясь понять смысл слов.…
Итак, прощай, надежда, и с надеждой прощай, страх, прощай, раскаяние: всё хорошее для меня потеряно; Зло, будь моим добром…
— Катлер… — имя сорвалось с пересохших губ; её совсем не кормили с тех пор, как ушёл Джек. Ей также не давали много пить… И она так устала, но её разум не спал…
Так что прощай, надежда, а с надеждой прощай, страх, прощай, раскаяние.
— ГДЕ ОН?
— Я не знаю! — всхлипнула она. Она царапала ногтями землю. Там была кровь. Она чувствовала её вкус, он был металлическим во рту. Девушка не могла сказать, откуда он шёл, но чувствовала вкус…
Прощай, раскаяние: всё хорошее для меня потеряно…
— Пойдем, он скоро будет здесь, я знаю, что ты знаешь!
Нож. Нож блеснул в темноте. Терзающая боль, щекотная, отчётливая, обожгла её кожу. В мерцающем свете свечей лезвие сверкнуло, как холодная безжалостная ухмылка…
Розовый сад. Она снова была в Розовом саду. Она сидела на диване, а Катлер стоял позади неё, положив руки ей на плечи, целовал в щёку, приглаживал волосы…
— Ты сильная. Ты сильнее, чем я думал. Ты заставила меня сделать это, ты знаешь. Если бы ты только сказала мне…
— Я не знаю.
Так что прощай, надежда, а с надеждой прощай, страх, прощай, раскаяние: всё хорошее для меня потеряно…
— Вставай. Вставай, глупая сука. Встань.
Быстрый удар в бок. Когда она, наконец, вышла из своих мыслей, когда, наконец, поднялась на колени и посмотрела вверх, ножа не было. Она ожидала увидеть нож. Где же он? Сокрыт. Спрятан в ножнах, ждёт, чтобы выскочить и снова обрушиться на неё…
— Он будет здесь с минуты на минуту.
Голос был резким, немногословным, холодным и сердитым.
— Я не могу отдать тебя ему в таком виде. Ты ведь понимаешь это, не так ли? Я не могу этого сделать. Я перенесу тебя на корабль. Тебе бы это понравилось, верно? Ты всегда хотела побывать на пиратском корабле… правда, милая? Верно?
Она обхватила руками колени.
— Всё хорошее для меня потеряно, — пробормотала она почти как сумасшедшая, — Прощай, страх, прощай, раскаяние…
— Что? — теперь голос был резким, сердитым, — Ладно, хорошо. Говори, что хочешь. Я знаю, тебе было тяжело, правда, сладкая? Но ты сама навлекла это на себя. Тебе не следовало связываться с этим ублюдком. Тебе не следовало переходить на другую сторону. Ты должна была остаться с нами, милая. Но всё будет хорошо. Я посажу тебя на корабль. Да. Ты будешь свободна.
Она посмотрела на своего похитителя, её глаза сузились, запёкшиеся от крови, грязи и пота, полные ярости.
— Так что прощай, надежда, а с надеждой прощай, страх, прощай, раскаяние, — хрипло сказала она, — Всё добро для меня потеряно; зло, будь моим добром…
— Я… Что? Я не…
— Орсон?
Незнакомый голос. Она посмотрела на дверь. Вот он — обладатель голоса. Какой-то мужчина. Какой-то человек. Какой-то пират.
— Пират, — она ядовито выплюнула это слово, её глаза сузились в холодные зелёные щёлочки.
Флибустьер отступил назад, — Господи Иисусе, Орсон! — выдохнул он, — Что ты…? Как ты мог? Он убьёт тебя! Он убьёт нас всех!
— Ему не обязательно знать, — Орсон сплюнул на землю рядом с Викторией, — Мы посадим её на корабль и некоторое время продержим на гауптвахте. Когда мы отойдём достаточно далеко от берега, мы найдем кого-нибудь, кто присмотрит за ней.
— Ты совсем сумасшедший, — сказал пират, чувствуя тошноту, — Ничто в мире не может этого исправить.
— С ней всё будет в порядке, — прорычал Орсон, — Она просто… она просто расстроена. Она поправится.
— Ты действительно сумасшедший, — с отвращением сказал пират, — С меня хватит. Он отвернулся и жестом указал наверх, — Беккет ждёт тебя.
Виктория почти мгновенно вышла из оцепенения.
— Катлер? — сказала она, задыхаясь.
Пират сочувственно посмотрел на неё.
— Да, он здесь ради тебя, дорогая, — мягко сказал он, — Ты скоро вернёшься домой.
— Нет, — решительно сказал Орсон, — Он не может вернуть её. Он убьёт нас. Мы забираем её с собой, Тайрис.
— Нет! — закричала Виктория, пытаясь встать и рухнув, — Нет! Мне нужен Катлер!
— Она не пойдёт с нами, — сердито сказал пират по имени Тайрис, — И ты тоже. Ты сказал, что держишь её в плену, но не сказал, что пытаешься убить бедняжку.
— Вы не можете выбросить меня из экипажа! — воскликнул Орсон.
— Да? Смотри на меня, — сказал Тирис с невесёлым смехом. Он бросил ещё один сочувственный взгляд на Викторию, — Я… Мне очень жаль, леди Беккет, — тихо сказал он, — Я знаю, что это немного, но это всё, что у меня есть для вас.
Она посмотрела на него снизу вверх, не сводя с него сердитых и растерянных глаз. Он слегка вздрогнул и, повернувшись, бросился вверх по лестнице.
Орсон сердито зарычал и повернулся к Виктории.
— Оставайся здесь, — приказал он, — Я пришлю сюда Уэсли Ярбро. Он будет следить за тобой, пока я не вернусь.
Он повернулся и пошёл прочь. Девушка мельком увидела нож, мелькнувший в свете свечи, и в ужасе отпрянула, прижавшись спиной к стене. Орсон ничего не заметил. Он взбежал по лестнице и исчез, а Виктория снова свернулась в клубок и крепко обхватила себя руками, вновь погружаясь в отчаяние.
— Итак, прощай, надежда, и с надеждой прощай, страх, прощай, раскаяние: всё хорошее для меня потеряно; зло, будь моим добром…
Розмари заметила Орсона, как только он появился из подвала Нищего. Его волосы были взъерошены, лицо осунулось, в глазах сверкало безумие. Розмари вздрогнула, заметив у него на поясе грязный нож, кровь от последнего удара всё ещё липла к его краям; чья кровь, с ужасом подумала она? Не Тори?
Орсон поспешил к мужчине, сидевшему за одним из многочисленных деревянных столов, разбросанных по комнате — симпатичному загорелому мужчине с растрёпанными светлыми волосами длиной до плеч, убранными с лица тёмно-синим платком. Он был хорошо сложен и выглядел весёлым, с широкой улыбкой. Зубы у него были отвратительные, как у большинства пиратов, подумала она, но в остальном он был довольно привлекательным. Когда Орсон указал на подвал, Розмари слегка ухмыльнулась. Хорошо, подумала она. Это значительно облегчило задачу.
Мужчина встал и потянулся, отпустив какую-то шутку, которая заставила Орсона нервно рассмеяться. Затем он направился к подвалу, небрежно прислонившись к стене рядом с дверью и заложив руки за голову, глядя на весь мир, как будто он просто удобно развалился, а не охранял ценного пленника.
Орсон быстро последовал за ним, затем поспешил вверх по лестнице, ведущей на второй этаж здания. Розмари очень хотелось последовать за ним, но женщина знала, что Беккет держит ситуацию под контролем и что она только представит опасность для переговоров. Роуз подождала несколько минут, а затем медленно поплыла через комнату к мужчине.
На ней было чужое платье, пахнущее тошнотворным количеством духов, но Розмари предположила, что это типично для проститутки. На самом деле это было гораздо удобнее, чем её обычные наряды— никакой огромной юбки, которая мешала бы ей двигаться. Корсет, надо признать, был до смешного тугим, её грудь практически выпирала из платья — что вполне соответствовало цели.
Она подошла к охраннику и так же небрежно прислонилась к стене, как и он.
— Ты выглядишь одиноким, дорогой, — сказала она страстным голосом, — И стена не может быть настолько удобной, как ты пытаешься её представить. Я думаю, что кровать больше подойдёт этому великолепному усталому телу.
Мужчина улыбнулся ей.
— Это лучшее, чего я бы хотел, — сказал он, оглядывая её с ног до головы, — К сожалению, у меня есть долг.
— Да ладно тебе, — надулась Розмари, — Конечно, ты можешь ускользнуть… хотя бы ненадолго? Обещаю, это не займёт много времени.
Он запрокинул голову и рассмеялся.
— Ты мне нравишься, — сказал он ей, — Сколько?
— Шесть гиней, — сказала она, подняв бровь, открыла ладонь и дразняще пошевелила пальцами.