Первая часть
В лесу
1
2 декабря 0 0 6
Он Мун, и он верит в магию.
Не магия люков, двойного дна и ловкости рук. Не то волшебство, которое приходит в форме таблетки или зелья. Скорее магия, которая может вырастить бобовый стебель до неба или сплести из соломы золото, или превратить тыкву в карету.
Мун верит в красивых девушек, которые любят танцевать. Он наблюдал за ней долгое время. Ей двадцать с небольшим, стройная, ростом выше среднего, обладал большой утонченностью. Луна знает она жила настоящим моментом, но несмотря на все, чем она была, несмотря на все, что она собиралась на самом деле она все еще казалась довольно грустной. И все же он уверен, что она поняла, поскольку не так ли, что во всех вещах живет волшебство, эл- появление, невидимое и не оцененное проходящим зрелищем, — кривая лепесток орхидеи, симметрия крыльев бабочки, захватывающий дух геометрия небес.
Днем ранее он стоял в тени через дорогу от 4- го дома.
РИЧАРДМ на та нари
Прачечная, наблюдает, как она загружает одежду в сушилку, и удивляется на то, как изящно она столкнулась с землей. Ночь была ясная, тер- ребристый холод, небо — сплошная черная фреска над Городом Братским. Любовь.
Он смотрел, как она прошла через матовые стеклянные двери в сторону… шла, неся сумку с бельем на плече. Она перешла улицу, остановилась на остановке SEPTA топнула ногами от холода. Она никогда не был красивее. Когда она повернулась, чтобы увидеть его, она знала, и он был наполненный волшебством.
Теперь, когда Мун стоит на берегу реки Шуйлкилл, волшебство снова наполняет его.
Он смотрит на черную воду. Филадельфия – город двух рек, два притока одного сердца. Река Делавэр мускулистая, широкая спина, неподатливый. Река Шуйлкилл коварна и хитра и серпантин. Это скрытая река. Это его река. В отличие от самого города, Мун многолик. В течение следующих двух неделями он будет скрывать это лицо, как и должно быть, просто очередная скучная мазня на сером зимнем холсте.
Он осторожно кладет мертвую девушку на берег Шуйлкила, целует ее холодные губы в последний раз. Какой бы красивой она ни была, она не его принцесса. Скоро он встретит свою принцессу.
Так закрутилась история.
Она Карен. Он Луна.
И вот что увидела луна. . .
2
Город не изменился. Он отсутствовал всего неделю и не ожидал чудес, но после более чем двух десятилетий работы в полиции одного из самых суровых городов страны всегда можно было надеяться. По дороге в город он стал свидетелем двух несчастных случаев и пяти ссор, а также трех кулачных боев возле трех разных таверн. «Ах, сезон отпусков в Филадельфии», — подумал он. Согревает сердце . Детектив Кевин Фрэнсис Бирн сидел за стойкой «Кристал Дайнер», маленькой чистой кофейни на Восемнадцатой улице. С тех пор как закусочная «Шелковый город» закрылась, она стала его любимым местом поздней ночи. Спикеры предложили «Серебряные колокола». На доске над головой возвещалось праздничное послание дня. Разноцветные огни на улице говорили о Рождестве, радости, веселье и любви. Всё хорошо и фа-ля-ля-ля-ля. Прямо сейчас Кевину Бирну требовалась еда, душ и сон. Его тур начался в 8 утра.
А потом была Гретхен. После недели рассматривания оленьих пометов и дрожащих белок ему захотелось посмотреть на что-то красивое. Гретхен перевернула чашку Бирна и налила кофе. У нее может не быть 6
РИЧАРДМ на та нари
налил лучшую чашку в городе, но никто никогда не выглядел лучше, делая это.
«Давненько тебя не видела», — сказала она.
«Только что вернулся», — ответил Бирн. «Провел неделю в Поконосе».
"Должно быть приятно."
«Так и было», сказал Бирн. «Забавно, но первые три дня я не мог спать. Было чертовски тихо».
Гретхен покачала головой. «Вы городские мальчики».
«Городской мальчик? Я? » Он мельком увидел себя в затемненном ночным окном: семидневная борода, куртка LLBean, фланелевая рубашка, ботинки Timberland. «О чем ты говоришь? Я думал, что похож на Джереми Джонсона».
«Ты выглядишь как городской мальчик с отпускной бородой», — сказала она. Это была правда. Бирн родился и вырос в семье двухстритовцев. И он умрет один.
«Я помню, как моя мама перевезла нас сюда из Сомерсета»,
— добавила Гретхен, ее духи были безумно сексуальны, а губы темно-бордового цвета. Теперь, когда Гретхен Уайлд было за тридцать, подростковая красота смягчилась и превратилась в нечто гораздо более поразительное. «Я тоже не мог спать. Слишком шумно».
«Как Бриттани?» — спросил Бирн.
Дочери Гретхен, Бриттани, было пятнадцать, скоро исполнится двадцать пять. Годом ранее ее арестовали на рейве в Западной Филадельфии, поймав с достаточным количеством экстази, чтобы предъявить обвинение в умышленном хранении. Гретхен в тот вечер позвонила Бирну, в отчаянии, не осознавая, какие стены существовали между подразделениями полицейского управления. Бирн обратился к детективу, который был ему должен. К тому времени, как дело дошло до муниципального суда, обвинение было сведено к простому хранению, и Бриттани получила общественные работы.