Я ударил его снова, но на этот раз я ударил его потому, что он прав.
Он пускает еще больше крови и начинает задыхаться, но смотрит на меня прямо в упор. Я не знаю, что бесит меня больше. Тот факт, что он любит мою девочку, или то, что он любит ее так сильно, что готов подвергнуть себя опасности и умереть за нее.
— Думаешь, ты смелый? — спрашиваю я. Это бесполезный вопрос.
— Мне все равно. Она в опасности, а когда придет опасность, она заберет всех вас. Ваш Синдикат ничего не сможет сделать против людей, которые придут за вами. Вы умрете, и я не хочу, чтобы она пошла ко дну вместе с вами.
— О чем ты говоришь? — Этот ублюдок что-то знает. Что-то, что заставило его рискнуть жизнью, чтобы попытаться спасти Эмелию.
— Найди свою собственную информацию, — кричит он, пытаясь пнуть меня.
Я принимаю удар, чтобы наброситься на него. Охранники роняют его, когда я это делаю, и я наношу ему двойной удар в лицо. Я почти готов надрать ему задницу, но сдерживаюсь. Господи Иисусе, разве я когда-нибудь сдерживался? Он не может сказать мне то, что мне нужно знать, если я слишком сильно его изуродую. Вместо этого я хватаю его за лицо и держу его челюсть, чтобы он мог посмотреть мне в глаза и увидеть, что я настроен серьезно и мне нужно знать то, что знает он.
Он может вести себя как наглец, если захочет, но посмотрим, что он скажет, когда я сломаю ему челюсть за то, что он на меня пописал.
— Послушай меня, ты, мелкий засранец, — начинаю я и стискиваю зубы. — Ты скажи мне то, что мне нужно знать прямо сейчас. Если ты, черт возьми, любишь Эмелию так, как говоришь, ты мне все расскажешь. Расскажи мне, чтобы я мог ее защитить.
Должно быть, это чудо, которое с нами происходит, но его взгляд несколько смягчается, и он, кажется, менее непреклонен в своем стремлении удерживать информацию.
— Здесь присутствуют члены Круга Теней, — говорит он, и этого достаточно. Мне не нужно смотреть на братьев, чтобы понять, что они напряглись при упоминании группы. — Там был парень. Русский парень. Он разговаривал в баре в метро. Я услышал разговор, который не должен был слышать.
— Как он выглядел?
— Длинные черные волосы и татуировка в виде змеи на лице, огненный герб Теней, вытатуированный на щеке.
Влад.
— Что он сказал? — спрашиваю я.
— Он сказал, что заберет то, что ты у него украл, — отвечает Джейкоб.
Я отпускаю Джейкоба и прищуриваюсь. Какого хрена он мне говорит?
Украл?
Я?
Я ничего не крал.
— Я ничего у него не крал, — хрипло говорю я.
— Он думает по-другому. Он сказал, что заберет свое обратно и с удовольствием убьет тебя, твою семью и всех, кто с тобой связан, когда план будет выполнен. Он сказал, что ты можешь искать его сколько хочешь. Ты его не найдешь, но он придет за тобой, когда будет готов.
— В каком баре ты был? — спрашиваю я.
— Ворон. Я видел его там уже три раза.
Я с силой прикусываю задние зубы. Этот чертов бар, место, где я был уже дважды с тех пор, как мы узнали о возвращении Влада. Никто ничего не знал, хотя Влад был там трижды. Ложь. Они за это заплатят.
— Когда ты видел его в последний раз?
— Вчера вечером. Мигель, владелец, разговаривал с ним, — объясняет Джейкоб.
Я стою и смотрю на Джейкоба. Он смотрит на меня так, будто не знает, чего ожидать. Мои братья делают то же самое. То, что я собираюсь сделать, совершенно неожиданно.
— Вставай и проваливай. Не говори никому ни хрена. Этого разговора никогда не было.
Теперь он смотрит на меня так, словно не может поверить, что я его не убил.
Он встает и продолжает смотреть.
— Что ты сделаешь? Ты же знаешь, что эти люди выше тебя. Они убийцы, которые работают по-другому. Слишком сильны даже для синдиката.
— Не беспокойтесь обо мне.
— Эмелия… что с ней? — Его брови сошлись на переносице.
Жестокая улыбка поднимает уголки моего рта.
— Моя жена, не твоя забота. Теперь она моя, и если я увижу тебя снова, ты мертв. И любой другой, кто тебе дорог, тоже. — Его глаза широко распахиваются, когда я говорю это. Этот дурак никогда не думал о своей семье. — Считай, что тебе повезло, что ты проявил неуважение ко мне и был единственным парнем, который ушел. А теперь иди.
Ему определенно повезло. Повезло, что мои чувства к Эмелии настолько сильны, что я не смог причинить ему больше боли, чем причинил.
Джейкоб знает, что больше не стоит мне ничего говорить. Я смотрю, как он ковыляет прочь.
Я поворачиваюсь к охранникам, как только он заворачивает за угол переулка, и больше его не вижу.
— Уйди с глаз моих и убедись, что с моей женой все в порядке, — приказываю я.
Жена…
У меня теперь есть жена. И какой способ начать наш брак, когда другой мужчина говорит единственной женщине, с которой я когда-либо был близок, что он ее любит. И это дерьмо.
Охранники двигаются, и я поворачиваюсь к своим братьям. Они все выглядят готовыми убивать.
Па задержался, чтобы пойти домой с Эмелией. Хотел бы я, чтобы он был здесь сейчас.
— Что, черт возьми, Влад мог подумать, что ты украл? — спрашивает Тристан.
— Я, блядь, не знаю, — отвечаю я. Я не могу придумать, что это может быть за чертовщина. — Мне нужно его найти.
— Мы искали этого придурка везде, — добавляет Андреас. — Что, черт возьми, он задумал?
— Что бы это ни было, мы не должны были знать, что он жив, — говорю я, тяжело сглатывая. — А потом его увидел Пьербо. Он знает, что мы его ищем, и причина, по которой мы не можем его найти, этот план. У него есть помощники. Люди, которые могут помочь ему оставаться скрытым.
— Что теперь? Если никто не говорит, значит, они нас недостаточно боятся, — говорит Доминик.
Кровь кипит. Я уже знаю ответ на этот вопрос.
Всегда одно и то же.
Будьте безжалостны и бессердечны.
— Я думаю, пришло время это исправить, и мы знаем, с чего начать.
Ворон.
Я поворачиваюсь и иду по переулку. Мои братья следуют за мной.
Кровь окрасит улицы еще до захода солнца.
Я вхожу в дом с пятнами крови на лице. Уже поздно, около девяти.
Па выходит из гостиной, выглядя обеспокоенным. Я отправил ему сообщение ранее, дав знать, что происходит. Присцилла выходит из кухни и останавливается, увидев меня, затем поворачивается обратно, как обычно, чтобы схватить что-нибудь, чтобы отмыть меня.
В тишине я возвращаюсь в комнату с папой и снимаю рубашку.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
— Нет. Ни черта. Я ничего не получил. Ничего, кроме крови владельца Ворона на моих руках и кучи людей, которые сбежали.
Не можешь говорить, беги. Я их не виню. Многим угрожали бы жизнями их семей, если бы они заговорили.
— Сосредоточься, мой мальчик. Сосредоточься на том, что нам нужно. Все, что мы можем сделать, это держать глаза открытыми и смотреть вокруг.
— Да. Это иронично. Я думал, что, взяв Эмелию и связавшись с Риккардо, я не буду чувствовать себя бесполезным, беспомощным или бессильным.
Это первый раз, когда я действительно это почувствовал.
— Папа, я не могу просто сидеть и ждать.
— Нет, конечно, нет, но и сходить с ума, глядя, тоже нельзя. Нужно сохранять спокойствие и сосредоточенность.
Я провожу рукой по волосам и думаю об Эмелии.
— Как она?
Па вздыхает. — Нехорошо. Думаю, тебе стоит пойти к ней.
— Да.
Присцилла заходит с миской теплой воды и какими-то тряпками и оставляет нас. Я начинаю смывать с себя кровь. Я собираюсь долго принимать душ, но сначала хочу увидеть Эмелию. И я не хочу, чтобы она увидела меня со следами смерти на теле. Первое, что она подумает, что я что-то сделал с Джейкобом.
— Я собираюсь уходить. Позвони мне, если что-то случится. Извини за сегодняшнее дерьмо, сынок. — Папа успокаивающе кладет руку мне на плечо.
— Спасибо. По крайней мере, я знаю больше, чем вчера.