— Почему нет? Их тут миллион. Все пройдет намного быстрее, если ты мне поможешь.
— Ну...
Я вижу, что она умирает от желания это сделать. Я сую ей в руки одно из самых пышных платьев.
— Давай, давай посмотрим.
Несса идет переодеваться. Смиренно вздыхая, я натягиваю платье номер шестьдесят семь. Оно весит около ста фунтов и имеет шлейф длиннее, чем у принцессы Дианы.
Несса выходит, похожая на танцовщицу, какой она и является, ее тонкая шея поднимается из лифа платья, юбка пышная, как пачка.
— Что ты думаешь? — спрашивает она, кружась на возвышении. Теперь она похожа на одну из тех балерин из музыкальной шкатулки.
— Я думаю, что это ты должна выйти замуж, — говорю я ей. — Это подходит тебе гораздо больше.
Я протягиваю руки, чтобы мы могли потанцевать вместе. Наши юбки такие огромные, что нам приходится сильно наклоняться, чтобы хотя бы дотянуться друг до друга. Несса падает с возвышения, приземляясь целой и невредимой в массивной складке собственной юбки. Мы обе разражаемся смехом.
Риона наблюдает за нами без улыбки.
— Поторопись, — огрызается она. — У меня нет времени тратить на это весь день.
— Тогда просто выбери сама, — рявкаю я ей в ответ. — Мне плевать, какое платье я надену.
— Это твое свадебное платье, — говорит Имоджен своим спокойным, культурным голосом. — Оно должно заявлять о тебе. Оно должно найти отклик. Тогда когда-нибудь ты сможешь передать это своей собственной дочери.
Мой желудок сжимается. Она говорит о какой-то вымышленной дочери, которую я должна родить от Каллума Гриффина. От одной мысли о том, что я буду ходить беременной его ребенком, мне хочется сорвать с себя эту юбку и выбежать из магазина. Это место набито таким количеством белоснежного тюля, бисера, блесток и кружев, что я едва могу дышать.
— Мне действительно все равно, — говорю я Имоджен. — Я не настолько увлекаюсь платьями. Или одеждой в целом.
— Это очевидно, — едко говорит Риона.
— Да, — огрызаюсь я, — я не одеваюсь как корпоративная барби. Кстати, как у тебя это получается? Твой отец разрешает тебе делать записи на его совещаниях, или ты просто стоишь там и выглядишь красиво?
Лицо Рионы становится таким же красным, как и ее волосы. Имоджен прерывает ее, прежде чем Риона успевает возразить.
— Может быть, тебе понравится что-нибудь попроще, Аида.
Имоджен делает знак служащему, запрашивая несколько платьев по номеру и имени дизайнера. Очевидно, она провела свое исследование перед тем, как прийти. Мне все равно, что она выбрала. Я просто хочу, чтобы это закончилось. Я никогда в жизни не застегивала так много молний.
Я не знаю, что случилось с платьем моей матери. Но я знаю, как оно выглядело — у меня есть ее фотография в день свадьбы. Она сидит в гондоле в Венеции, прямо на носу лодки, длинный кружевной шлейф тянется, почти касаясь бледно-зеленой воды. Она смотрит прямо в камеру, надменная и элегантная.
На самом деле, одно из платьев, выбранных Имоджен, немного похоже на платье моей матери, рукава-каплеты, ниспадающие с плеч. Приталенный лиф с вырезом в форме сердца. Старомодное кружево, но без пышности. Только плавные, простые линии.
— Мне нравится это, — говорю я нерешительно.
— Да, — соглашается Имоджен. — Тебе идет этот белый цвет.
— Ты выглядишь ПОТРЯСАЮЩЕ, — говорит Несса.
Даже Риона не может сказать ничего пренебрежительного. Она просто вздергивает подбородок и кивает.
— Тогда давай закругляться, — говорю я.
Служащий берет платье, беспокоясь о том, что у нас нет времени переделать его до свадьбы.
— Оно отлично сидит, — уверяю я ее.
— Да, но если бы вы немного подшили его в области бюста…
— Мне все равно, — говорю я, пихая его ей в руки. — Оно достаточно хорошее.
— Я наняла девушек, чтобы они сделали тебе прическу и макияж утром в день свадьбы, — говорит мне Имоджен.
Это звучит гораздо более суетливо, чем необходимо, но я заставляю себя улыбнуться и кивнуть. Из-за этого не стоит ссориться, потом будет много поводов для ссор.
— Каллум также забронировал для тебя спа за день до свадьбы, — говорит Имоджен.
— В этом нет необходимости, — говорю я ей.
— Конечно, это необходимо! Тебе захочется расслабиться и побаловать себя.
Я не люблю расслабляться или баловать себя.
Я уверена, что именно так Имоджен Гриффин добивается своего — говорит вам, как все будет, легким тоном и с вежливой улыбкой на лице. Оказывать какое-либо сопротивление было бы верхом неприличия, поэтому вы пристыженно соглашаетесь.