— Спасибо, что рассказал мне, — говорю, сквозь сжатые губы.
Она поцеловала его. Потом вернулась ко мне домой, веселая, как всегда, как будто ничего не случилось.
Может быть, для нее это и есть пустяк.
В конце концов, мы никогда не говорили об этом. Мы никогда не обещали быть верными друг другу. Наш брак — это деловая договоренность, нельзя об этом забывать. Клятвы, которые мы произносили, ничего не значат. Единственными стоящими обещаниями были обещания моего отца и ее.
И все же, это гложет меня.
Встречается ли она с ним тайно? Они трахаются? Любит ли она его до сих пор?
Я собираюсь спросить ее.
Иду по коридору к нашей спальне, полный решимости встретиться с ней лицом к лицу.
Когда я протискиваюсь в дверь, она что-то набирает на телефоне. Затем резко закрывает его, пролистывает вверх, чтобы сменить программу, затем переворачивает телефон и кладет его экраном вниз на кровать.
— Что случилось? — спрашивает она.
— Что ты делала? — говорю я.
— Что ты имеешь в виду?
— Только что. На своем телефоне.
— О, — говорит она, щеки слегка порозовели. — Просто добавляю несколько новых песен в Spotify. Нужно составить победный плейлист после выборов.
Она лжет. Она набирала сообщение, я в этом уверен.
Я должен взять телефон и проверить, что она делала.
Но телефон под паролем, а Аида упряма как черт. Она мне его не скажет. Что выльется в ссору.
Лучше подождать. Я узнаю пароль, а потом буду копаться в ее телефоне без помех, не выдавая себя.
Поэтому я стараюсь, чтобы мое лицо было спокойным и ничего не выражающим, и говорю: — Хорошо. Мы должны что-нибудь поесть, прежде чем отправимся в путь.
— Что ты хочешь съесть? — спрашивает она, чувствуя облегчение от того, что я оставил эту тему.
— Мне все равно, — говорю я.
21
. Аида
Кэл прервал меня посередине того, что я предпочла бы ему не показывать — по крайней мере, пока. Но теперь он ведет себя странно. Мы внизу, едим два блюда, которые шеф-повар оставил в холодильнике. Кэл жует свое мясо так, будто даже не чувствует его вкуса, и угрюмо смотрит в окно кухни на бассейн снаружи.
— Что происходит? — спрашиваю я его, откусывая кусочек тушеного ребрышка с жареной морковью. Это самое изысканное блюдо в доме Гриффинов, поэтому я стараюсь наслаждаться едой. Но это трудно сделать, когда рядом со мной сидит Каллум с каменным лицом.
— Ничего, — коротко говорит он.
— Чего ты так завелся? Из-за того что приходится тыкать палкой в осиное гнездо?
Я понимаю, что человек по кличке Мясник не лучшая мишень для противостояния. Тем не менее, меня радует возможность выследить Зейджака. Я уже несколько недель играю в хорошую девочку. Пришло время устроить небольшой разнос.
— Да, — говорит Каллум раздраженно. — Я беспокоюсь о том, что мне придется столкнуться с неуравновешенным гангстером. Особенно за два дня до выборов.
— Тогда, может быть, нам стоит повременить, — говорю я ему. — Подождем, пока не наступит время, чтобы нанести ему ответный удар.
— Если мы не найдем его сегодня, тогда так и сделаем, — говорит Каллум. — Но я бы предпочел разобраться с этим побыстрее.
На телефон Каллума пришло сообщение. Он просматривает его и говорит: — Твои братья здесь.
Через минуту они подъезжают к дому, паркуются и настороженно выходят из Эскалейда Данте. Они не были здесь с вечеринки Нессы. Видно, что они чувствуют себя неловко, входя в дом через дверь кухни.
— Красивый дом, — вежливо говорит Данте, как будто не видел его раньше.
— Да, очень красивый, — говорит Неро, засовывая руки в карманы и оглядывая сверкающую современную кухню. Его внимание привлекает одна деталь, находящаяся в стороне. Он наклоняется, чтобы рассмотреть ее поближе, и говорит: — Это...
— Да, — прерываю я его. — И нам не стоит об этом говорить.
Имоджен уже зачитала мне акт возмущения по поводу дырки от пули в дверце ее шкафа. Думаю, она рассердилась сильнее, чем когда я пыталась отравить ее сына. Этот дом — ее самый любимый ребенок. Все могло бы закончиться ужасно, если бы Каллум не поддержал меня, сказав, что это был несчастный случай.
Она выглядела не убежденной.
— Как я вообще заставлю кого-нибудь это исправить? — требовала она, пылая глазами. — Как я объясню какому-нибудь плотнику, что ему нужно выковырять пулю, прежде чем заделывать дыру?
— Вы можете изобразить удивление, — предложила я.