В этот момент в дверь вбегает босая фигура, перепрыгивая через лежащее тело вышибалы, которому прострелили плечо.
Аида. Ее темные волосы развеваются позади как пламя, когда она летит по цементу. Она ловко избегает пламени и осколков стекла, останавливаясь только для того, чтобы схватить нож со стола. Она вкладывает его в мою ладонь.
— Перережь веревку! — кричит она. — Слишком высоко, мне не дотянуться!
По правой стороне ее лица течет кровь. Левая рука обмотана тряпкой.
— Ты в порядке? — спрашиваю я ее, протягивая руку над головой, чтобы посмотреть на веревку, все еще удерживающую мою левую руку на месте. — Где твои братья?
— Понятия не имею! — говорит она. — Эти головорезы забрали мой телефон. И пистолет тоже — Данте будет в ярости. Я здесь одна!
— Что! — говорю я. — Какого черта тогда весь этот шум?
— Отвлекающий маневр! — радостно говорит Аида. — А теперь поторопись, пока...
В этот момент веревка обрывается, и я падаю на бетон. Мои руки как будто не принадлежат моему телу. Ноги тоже пульсируют. Не говоря уже о ране на правом боку.
— Что они с тобой сделали? — спрашивает Аида, ее голос дрожит.
— Со мной все в порядке, — говорю ей. — Но нам лучше...
В этот момент возвращается светловолосый солдат с еще одним человеком Зейджака. Они оба вооружены и стоят в дверях, направив оружие прямо на нас.
— Не двигаться, — говорит блондин.
Воздух окутан дымом. Не знаю, насколько хорошо он нас видит — думаю достаточно хорошо, чтобы выстрелить. Я хватаю Аиду за руку и начинаю пятиться назад.
Мы идем по металлической решетке вдоль пола, обратно к месту свалки, где мясники сливали кровь и внутренности в реку.
— Стой! — кричит блондин, надвигаясь на нас сквозь дым. Он поднимает свой АР, приставляя его к боку.
Я слышу тупой лязг, наступив на откидную решетку.
Не сводя глаз с людей Зейджака, надавливаю носком ботинка в угол решетки, пытаясь поднять ее без помощи рук.
Она тяжелая, но начинает двигаться вверх, настолько, что я могу просунуть под нее всю ногу.
— Стойте там и держите руки поднятыми, — рявкает светловолосый солдат, приближаясь к нам.
Пинком я поднимаю решетку до конца.
Затем обнимаю Аиду и говорю: — Сделай глубокий вдох.
Чувствую, как напрягается ее тело.
Я подхватываю ее на руки и прыгаю вниз через решетку, в трубу шириной больше одного метра, которая ведет бог знает куда.
Мы погружаемся в грязную, ледяную воду.
Быстрое течение тащит нас за собой.
Темно, так темно, что нет разницы, открыты или закрыты глаза. Держась за Аиду железной хваткой, я протягиваю одну руку вверх, чтобы проверить, есть ли воздух над нами. Ладонь касается трубы, без какого-либо пространства между водой и металлом.
Значит, нужно пробираться как можно быстрее. Течение несет нас вперед, но я отталкиваюсь ногами, ускоряя движение.
Мы находимся здесь уже, наверное, секунд тридцать. Я могу задержать дыхание более чем на две с половиной минуты. Не думаю, что Аида сможет продержаться больше минуты или около того.
Она не борется в моих руках, не сопротивляется. Но я чувствую, как она напряжена и напугана. Она доверяет мне. Боже, надеюсь, я не совершил худшую из ошибок.
Мы мчимся вперед, я толкаюсь все сильнее. А потом мы вылетаем из выпускной трубы, падаем с высоты около полутора метров прямо в реку Чикаго.
Течение выносит нас в центр реки, примерно в шестистах метрах от каждого берега. Это не то место, где я хочу быть, на случай, если появятся лодки, но я не уверен, в какую сторону нас должно отнести. Я оглядываюсь, пытаясь понять, где именно мы находимся.
Аида прижимается к моей шее, гребя только одной рукой. Она не очень сильный пловец, а течение сильное. Она дрожит. Я тоже.
— Как ты узнал, что мы сможем выбраться оттуда? — спрашивает она меня, стуча зубами.
— Я не знал, — говорю я. — Как, черт возьми, ты меня нашла?
— О, я все время была с тобой! — радостно говорит Аида. — Эта предательская сучка Джада подмешала в наши напитки наркотики, но я не стала пить свой, потому что он выглядел странно.
— Почему ты не сказала мне об этом?
— Я собиралась! — говорит она. — Но ты уже осушил его. Я не хочу превращать это в культурную критику, но вы, ирландцы, могли бы научиться потягивать напиток время от времени. Не все надо пить залпом.
Я закатываю глаза.