Гордиться нечем, но мне никогда не говорили, что будет легко исследовать захудалый район Бруклина.
Я не знаю, что задумал Дмитрий, но если его не будет всю ночь, то есть риск того, что произойдет действительно что-то ужасное.
Вот почему я поставила жучок на его телефон. Не просто потому, что пытаюсь выяснить, что на самом деле происходит, а потому что мне нужно приглядывать за ним. Дмитрий предупредил, если они узнают, что я шпионю, то убьют меня без раздумий.
И вот я делаю это снова.
– Позвонишь мне, чтобы я знала, что все в порядке? – спрашиваю я.
Дмитрий качает головой и пристально смотрит на меня темными глазами.
– У меня не будет секретаря. Не нужно беспокоиться обо мне, – отвечает он.
– Тогда удачи тебе, Дмитрий, – говорю я и, с досадой вздыхая, вылезаю из машины, захлопывая дверь. Конечно, окно со стороны пассажира все еще открыто и хорошо, что последнее слово в нашем споре осталось за мной.
– Просто весело проведи время сегодня вечером, Сара. Расслабься, выпей и возьми такси до дома, – настаивает он, и тут его взгляд падает вниз на мое новое платье, которое было на мне, пока Дмитрий трахал меня чуть раньше.
– Я хотел бы пойти с тобой, показать тебя всем этим напыщенным засранцам, – говорит он, и в его голосе чувствуется немного легкости.
Я закатываю глаза, скрестив руки под грудью.
– Тебя ничего не останавливает, тем более, когда ты думаешь, что кто-то здесь может знать убийцу твоей матери. Вот почему ты попросил меня помочь, верно? Ты решил, что я буду использовать свои детективные навыки, дабы посудачить с людьми, которых я ненавижу с тех пор, когда мой отец был еще жив?
– Сара, – вздыхает Дмитрий, – давай не будем к этому возвращаться. Иди. Как только эта ночь закончится, мы поговорим о...
Он замолкает, и, судя по выражению его лица, я от него ничего больше не услышу.
– Прекрасно, Дмитрий. Поезжай. И не делай глупостей.
Мужчина ухмыляется, но уезжает, не дав обещание. Не очень хороший знак.
Я вздыхаю и поворачиваюсь к особняку. Ненавижу это дерьмо, всегда ненавидела. Я знаю, что у богатых детей есть плохая привычка капризничать, возможно когда-то и я была такой, но не после того как стала бездомной и нуждающейся...
Это обстоятельство избавило меня от капризов очень быстро. На улицах я повзрослела за несколько дней и пару лет изо всех сил пыталась есть такое, что и представить нельзя. Но мне нравится нынешняя я. Сейчас я гораздо сильнее. Более независима.
«Но не настолько, чтобы отказаться от предложения Ребекки финансово тебя обеспечить», – упрекаю я себя.
И с этой угрюмой мыслью я отправляюсь на вечер.
Беда в том, что я иду на этот вечер, а не туда, где реально разворачиваются события. Но должна признать, что одежда стоимостью несколько тысяч долларов, повышает мою самооценку. Не намного, конечно, но, по крайней мере, я чувствую себя в своей тарелке, вместо того, чтобы выглядеть неуместно.
Я приятно улыбаюсь на приветствия и разглядываю большое фойе. Красивые мраморные полы и лестница, которая, вероятно, стоит больше, чем арендуемый мною дом вместе с подвалом. Мерцание огней от люстры радугой расходится по потолку и полу.
По-прежнему тихо, и я прохожу в зал. Классическая музыка в исполнении живого оркестра успокаивает, снимая напряжение в плечах, и я медленно начинаю расслабляться. Присутствовать на мероприятии, где нет друзей или знакомых, я уверена, сродни пытке.
Но когда господин О'Райли касается моей руки, и его румяное лицо светится, я не знаю, что может быть еще хуже. Он был деловым партнером моего отца, тем, кому отец никогда полностью не доверял и всегда был уверен, что тот крысятничал.
Отец не мог ничего доказать, но если ничего другого не оставалось, я полагалась на деловое чутье папы.
– Сара! Я так и думал, что это ты. Ой, ведь прошло уже четыре... нет, пять лет, не так ли? Тебе было всего шестнадцать, когда ты устроила по этому случаю вечеринку.
Я натянуто улыбаюсь, глядя на коренастого неприятного человека.
– Где-то около того.
– Ты так повзрослела, невероятно!
Я едва осознаю остальной разговор, поскольку он бубнит о соболезнованиях по поводу смерти Ребекки. О'Райли самый серый, скучный человек, и заметив боковым зрением Саманту, я слишком взволнованно извиняюсь и иду к ней.
Сэм – дочь одного из друзей Ребекки, в то время она и я никогда не имели много общего.
Двух зайцев одним выстрелом.