И все же он колеблется.
Наверное, потому что я все еще улыбаюсь, все еще бездельничаю, все еще совершенно беззаботный.
Нет ничего более психотического, чем смотреть смерти в лицо и пошутить над этим.
Прежде чем тишина затянется, я киваю ему.
— Послушай, ты меня не знаешь. Это понятно. Так что я дам тебе еще одну возможность договориться самостоятельно. Увидимся.
— Я могу снести тебе голову прямо с шеи, — угрожает он, но его голос дрожит. Он проводит неровными ногтями по следам от игл на руке.
— Не раньше, чем я проткну тебе горло. — Я ласкаю булавку в гипсе, единственный металл, который можно было пронести через вход.
Он останавливается, глядя на меня.
Я покровительственно улыбаюсь, ожидая, пока он сделает ход.
Но он этого не делает.
Может быть, потому что он видит безрассудство в моих глазах. Желание борьбы. Я так чертовски изнежен с тех пор, как Холл сломал мне запястье. Я не бил в барабан с той ночи. Беспокойство нарастает и охватывает меня, как цунами. Эта булавка не причинит большого вреда. Черт, она, вероятно, сломается о толстую шею Славно, но я смогу хотя бы нанести несколько ударов, прежде чем этот идиот сломает мне второе запястье.
Славно первым отводит взгляд и складывает руки на груди. Его грудь, молчаливый протест.
— Хорошо. — Я кладу здоровую руку на стол и подталкиваю себя.
Шаркаю к двери и дважды стучу в нее.
Раздается ответный стук, и дверь распахивается.
— Приведите Марвбу, — шепчу я.
Когда я поворачиваюсь, Славно стоит. Он выглядит нервным. Грязные пальцы продолжают царапать его руку.
Я замечаю это и поджимаю губы в притворном сочувствии.
— Папа забыл отправить тебе посылку?
Славно кряхтит.
— Он никогда не был из тех, кто сдерживает свои обещания. Хотя он всегда сдерживал свои угрозы.
Он дергается. Должно быть, это задело за живое.
— Это, должно быть, отстой… — Я без страха иду прямо к нему. С той храбростью — или глупостью — с какой туристы на сафари приближаются к львам для фотосессии. Спокойно прислоняюсь бедром к столу и смотрю в его наркоманские глаза. — …зная, что эти влиятельные люди могут вызволить тебя из тюрьмы в любой момент, но они держат тебя здесь. Тянет тебя за собой. Врет тебе..
Его ноздри раздуваются.
— Как ты думаешь, что произойдет если он узнает, что ты был здесь, а?
— Для тебя это будет хуже, чем для меня.
— Нет, — рычит он. — Для тебя будет хуже. Гораздо, гораздо хуже.
Я смеюсь над его неудачной попыткой запугать.
Он думает, что я боюсь своего отца? Папа предсказуем, потому что единственный человек, о котором он заботится, — это он сам.
Честно говоря, я питал надежду на его человечность, на его любовь к нам. Но эта надежда теперь мертва. Звук тарелок, уходящий в тишину. Папа уже погнался за моими слабостями, за самыми дорогими мне людьми.
Теперь моя очередь нанести некоторый урон.
— В любом случае… — Я поднимаю пальцы и смотрю на свои неровные ногти. Подстригать ногти одной рукой в гипсе — это ад на земле, и я не с нетерпением жду следующего сеанса ухода: — Я здесь. И ты тоже. — Постукиваю указательным пальцем по столу. — И даже если ты скажешь ему, что мы никогда не разговаривали, что ты никогда не разглашал информацию, он тебе не поверит. Ты навсегда испорчен. Полностью.
Глаза Славно расширяются настолько, что я вижу, как в них проплывают вены. Как загнанная в угол крыса, он подпрыгивает. Стул позади него врезается в стену, покачиваясь на задних ножках, прежде чем упасть на землю.
В отчаянии он бросается через стол и хватает меня за воротник.
— Если ты думаешь, что сможешь втянуть меня в этот беспорядок, ты…
Он прекращает ругаться, когда дверь позади меня открывается.
Что-то заслоняет свет, почти как дерево, внезапно выскочившее из бетона, возвышающееся позади меня.
Славно отпускает мою футболку и отшатывается назад.
Его губы дрожат от страха, как будто он смотрит на безжалостное животное. И я думаю, в каком-то смысле так оно и есть.
— М-Марвба.
Тень приближается к нам. Воздух наполняется скрежетающим звуком, будто ножки стула волочатся по полу.
Марвба кряхтит, я поворачиваюсь, поднимая подбородок и встречаясь с его глазами-бусинками. Он снова кряхтит, указывая на стул.
Я качаю головой.
— Мы с господином Славно только что собирались прийти к соглашению.
— П-пожалуйста. — Славно сглатывает так сильно, что его кадык заметно дергается. — Ты даже не представляешь, что они со мной сделают.
Капли пота на его верхней губе, а глаза безумны. Интересно. Папа, должно быть, действительно влиятелен, если кто-то вроде Славно боится его больше, чем король вроде Марвбы.