К этому времени у Ивана уже имелись реальные достижения и несколько изобретений, которые пока были не запатентованы. Опасаясь, как бы его не надули, следуя советам Ковровцева, Иван прощупывает возможность оформления своего главного изобретения в Комитете по делам изобретений в Ленинграде. Для этого сначала он сдает свои, как он считал, «малоценные» предложения: двуносый снаряд, вечно-играющую граммофонную пластинку, поддоночный снаряд, детонатор, алюминиевый пироксилиновый порох — и добивается получения патентов и авторских свидетельств.
Желая получить за свои изобретения побольше, И. Митин в заявках пишет кроме себя еще и брата, наивно рассчитывая получить двойное вознаграждение. Кроме того, Иван рассчитывал, что наличие изобретений поможет младшему брату в дальнейшем при поступлении в институт.
В 1927 году И. Митин наконец оканчивает учебу на эксплуатационном факультете института и получает направление в наркомат путей сообщения, в экспедицию по экономическим изысканиям линий железных дорог. С этого времени значительно облегчается его финансовое положение. Как инженер экспедиции он получает 200 рублей в месяц, что позволяет ему вздохнуть несколько свободнее. Денег хватает на то, чтобы заказать у знакомого мастера Казанского депо отдельные детали для нескольких моделей своего «беззвучного» оружия. При этом мастер совершенно не догадывается о назначении изделий, выполняемых по чертежам Ивана.
6
Тяжелая, угнетающая атмосфера в стране, скудная жизнь на зарплату, невозможность получить не то чтобы достаточные, а хоть какие-то деньги за свои изобретения 3
заставляли Ивана искать пути отъезда за границу. Он мечтал уехать в Германию или Америку, там продать изобретение и, как он говорил, «широко пожить». Но на тот момент это была несбыточная мечта. Попасть за границу было практически невозможно.
В 1928 году будучи в командировке в Казахстане на медеплавильном заводе Митин знакомится с князем Д.И. Шаховским, работающим переводчиком при группе английских инженеров. Встречи и разговоры с англичанами и сосланными инженерами-«шахтинцами», предчувствие надвигающейся грозы, внутреннее неприятие атмосферы страха и политического давления, всего происходящего в стране окончательно убедили И. Митина, что его единственное спасение состоит в том, чтобы уехать за границу. Он чувствовал, что если этого добиться не удастся, то скорее всего его постигнет участь «шахтинцев» и князя Шаховского.
Тонкая, чувствительная натура Ивана подсказывала ему, что такие люди, как он, с непролетарским прошлым, являются обреченными в создавшейся политической обстановке. Под влиянием поездки в Казахстан Митин пишет:
Ошибка, что на свет я родился,
Жизнь другому могла быть дана,
Напрасно я так долго и упорно учился,
Жизнь для меня — все равно кабала.
Но жизнь продолжалась и, несмотря ни на что, Иван продолжал работу над своим оружием. Это работа над «беззвучным» была своеобразным лекарством, которое позволяло-за-быть на время о действительности и целило душу мечтой, надеждой на новое, какое-то совсем другое будущее.
Единственной возможностью попасть за границу в то время было зачисление в список лиц, направляемых для обучения по линии ВСНХ. Чтобы выдвинуться в число кандидатов, И. Митин начинает активно участвовать в общественной и политической жизни, приступает к изучению английского языка, который ему может вскоре понадобиться. Совет-
ская чистка 1929 года застает его в качестве «передового, общественно активного» работника. И как результат, Иван попадает в одну из групп по чистке.
Желая
лучше на этой ооще-
ственно-политической работе и тем самым получить воз
можность
сформулировал
себя крайне циничный лозунг: «Гробь своих и на них наживай себе багаж». Он активно участвует, как тогда говорили,
во «вскрытии крупного гнойника» в одной из экспедиции,
состоящей на 70—80 % из царских специалистов, выходцев из семей дворян и купцов.
туда направлялись
Заработав на этом некоторый политический капитал, Иван, однако, сразу почувствовал, как от него отшатнулись ранее близкие ему люди, считая, что он окончательно перешел в лагерь большевиков. А между тем надежды на поездку за границу так и не оправдались — только инженеры-партийцы.
Необходимо было вступать в ВКП(б) и тем самым повысить шанс поехать за границу, но партийная чистка 1929 года показала строгость и детальную проверку прошлого каждого члена партии. И хотя отец к этому времени уже умер, это вызывало тревогу у сына бывшего унтер-офицера жандармерии. Но и это еще не все. ЦК ВКП(б) все продумал: вступить в партию можно было только с одобрения представителей самого передового класса — пролетариата. Даже если Ивану и удалось бы скрыть свое происхождение, то по существовавшим требованиям для вступающих в партию необходимы были как минимум три рекомендации от рабочих, непосредственно связанных с производством. А это было практически невозможно, так как производства в центральном аппарате наркомата конечно же не было и контактов с рабочими И. Митин не имел. И этот вариант был отброшен.