“Но тогда... почему... — лицо Сёко опять приняло расстроенное, непонимающее выражение. — Почему ты до сих пор не сказал мне ничего?..”
Исида вздохнул. Разумеется, она не слышала, как воздух устало покидал его ноздри. Однако смогла догадаться об этом по его закрывшимся на мгновение глазам и почти незаметно качнувшемуся туловищу.
“Я понимаю, что ты, может, давно уже не злишься на меня за содеянные в прошлом ошибки, если хоть когда-то вообще злилась, и воспринимаешь меня как равного себе, ничуть не менее полноценного человека. Но, мне кажется, что́ бы я ни делал, у меня никогда не получится заставить самого себя до конца поверить в это. Какая-то упрямая часть меня до сих пор ни за что не призна́ет того, что я достоин быть... любим тобой. Или кем-либо другим в этом мире. Я понимаю, какие слова ты так долго желала услышать от меня в ответ. Но я давно убедил себя, что не имею права произносить их вслух и показывать руками, не имею права даже надеяться стать к тебе ближе, чем я уже есть...”
Теперь же то, что было изображено на лике Сёко, граничило, скорее, с раздражением. Она негромко усмехнулась с тоскливой обидой.
“Тебе необязательно было выдумывать всё это, ты знаешь?.. Меня устроил бы любой ответ, будь он честным, — парень попытался в несвязной спешке доказать ей, что она была не права, но Сёко не придала этому значения, снова норовя впасть в отчаяние: — Мне в самом деле не стоило попусту ждать от тебя взаимности в ответ. Хоть и обязан мне стольким многим, ты никогда в жизни, даже гипотетически, не воспринимал меня больше, чем за подругу, правда?.. С другой стороны, как же не понять тебя: если кто-то из нас и не достоин любви другого, то кто это, как не я? Будучи той недееспособной, беспомощной обузой, которой являюсь, я принесла бы тебе гораздо больше проблем, чем счастья, — я попросту не стою того, ведь так ты думаешь?.. Я знаю, ты всегда считал меня нелюдимой и странной, а перестал говорить об этом только из приличия и чувства вины. Ты говоришь, что «не ровня» мне, но по правде это я «не ровня» тебе: ты ни за что не стал бы встречаться с девушкой, которая, на твой взгляд, даже не сумела бы позаботиться о себе сама, с той, наконец, чей настоящий голос ты действительно не можешь терпеть...” — только стоило ей свернуть ладонь кольцом напротив горла, под конец упоминая «голос», как Сёя практически в тот же момент момент без предупреждения вцепился в ее запястье и в исступлении замотал перед ней своей головой, силой прерывая «речь» собеседницы, слегка испуганной его поступком.
“Прости, прости меня! — кольцеобразная кисть парня раз за разом без пощады врезалась в его лоб, немо восклицая. — Мне никогда не следовало... Нет, я никогда не хотел иметь в виду того, с чем согласился в тот самый день. В твоем голосе нет ничего, что отталкивало бы меня, — совсем наоборот, мне... Я уже долго не мог найти подходящего момента, чтобы сказать кое-что об этом. Я был бы безумно рад, чаще используй ты его, свой натуральный голос, вместо жестов, хотя бы наедине со мной”.
“Почему?..” — освободив свое запястье из его безжалостной хватки, Сёко, слегка сбитая с толку, направила в сторону собеседника указательный палец, а второй рукой накрыла сверху тыльную сторону ладони первой.
“Так мне было бы намного легче привыкнуть к нему, чтобы ты и со мной впредь могла разговаривать так, как тебе покажется удобней всего, — как ты разговариваешь с Юзуру и Сахарой, например. Почему-то я был уверен, что это сделает твое пребывание рядом со мной намного более комфортным и естественным; скоро мы могли бы даже начать общаться по мобильной связи или ходить вместе в караоке, как вы с... — заметив, с каким трогательным раскаянием в снова прослезившихся глазах она внимала его «словам», Сёя на секунду остановился. — Поверь мне, пожалуйста, я, честно, предложил бы это и раньше, если бы мне представилась возможность. Просто ты почти всё время была в отъезде, а писать такое в электронном сообщении... казалось неправильным”.
Сёко потупила перед ним виноватый взгляд.
“Я только сейчас осознала, сколько лишнего и глупо преувеличенного уже успела тебе сказать. Мне правда теперь так стыд...” — не позволив ей закончить, парень по какой-то причине вдруг опять стиснул в своих руках ее ладони и медленно опустил их вниз, прижав к полам юкаты. В очередной раз пальцы его правой кисти замкнулись в окружность и Сёя прижал их таким образом прямо к своему кадыку.
“Голосом”.
Скажи это им, Сёко.