По мере того как руки Сёи укорачивали челку подруги, поднимаясь вдоль шеи всё выше, он подрезал сыроватые пряди всё скромнее и со всё большей осторожностью. Исключительно по вине рассеянности, что возникла на фоне его несобранного, взволнованного состояния, юный парикмахер то и дело убирал с одной из сторон пару лишних миллиметров. Может, в общем и целом это было и не так страшно, однако для сохранения педантичной равномерности он тут же решался убрать столько же и с другой стороны — но, увы, допускал ошибку и во второй раз. И в третий... По всей видимости, в какой-то момент Сёя окончательно позабыл, что человеческие волосы — единственный материал его ваяния — были ограниченным «ресурсом», и оттого, не давая себе отчета в собственной увлеченности, метался вокруг головы Сёко от бока к боку, продолжая одержимо и усердно стараться подравнять все подсыхающие волосы девушки до одинаковой длины.
— Ты собираешься остричь ее налысо? — косвенно выразила свои опасения Юзуру, снова обращаясь к зеркалу с руками. Резво описав ладонью окружность около своей макушки, она изобразила лысину. — Такими темпами ты именно этого и добьешься.
Приостановившись на мгновение, парень стыдливо покраснел и расстерянно почесал за головой. Его бывшая одноклассница, не способная отнестись к этому безразлично, временно вынула кисти из-под черной материи и тотчас осадила свою младшую сестру возмущенным шквалом из не очень разборчивых жестов.
“Какая тебе разница?.. Пусть делает так, как ему нравится!” — успел истолковать из него Исида и выдохнул с некоторым облегчением.
“Ладно, ладно...” — отступала назад коротышка, обороняясь большим и указательным пальцами, сомкнутыми в кольцо, и тремя, оттопыренными от них в сторону, — символом, элементарно понятным даже для тех, кто отнюдь не искушён ни в одном из жестовых языков.
— Юзуру, ты разве... не должна вообще быть в школе сейчас? — всё еще не без робости, но уже с наставляющим, слегка авторитетным тоном в голосе поинтересовался Сёя, решительно возвращаясь к неоконченному делу. — Ты обещала мисс Нисимии, что больше не будешь прогуливать учебу. Более того, даже первый семестр еще не подошел к концу!
На этот раз залилась краской уже полутораметровая Юзуру, заслуженно отчитанная порой и несуразным, но всё еще близким, а главное старшим другом, если уже не полноценным членом ее семьи.
— Это... в последний раз, — пообещала она, смутившись. — Мне просто очень хотелось составить вам с Сё компанию сегодня.
Итогом стараний начинающего цирюльника — его труд, всё же освободившись, более-менее достойно оценила и старшая Исида, — как и ожидалось, оказалась достаточно короткая стрижка, не уступающая в этом отношении даже той, которой Нисимия обладала еще зимой, во время церемонии Совершеннолетия. Главным, однако, в частности для Сёи, было то, что Сёко не осталась разочарована этим результатом. С усердием рубя пластом ладони по тыльной стороне запястья, она искренне его благодарила, словно одного ее ласкового взгляда взамен ему было недостаточно.
— Чую, мама будет в восторге. Когда-то ее мечта заключалась в том, чтобы мы обе выглядели именно так, — не унималась ее сестра, имитируя материнские грезы постепенно раскрывающейся, удаляющейся от виска вверх ладонью. — Ты вовремя остановился, Сёя.
Уже скоро все четверо — локальная традиция по случайности втянула в себя и Мияко — взаимно обменялись прощальными «рожками», иначе говоря, отогнули от скошенных набок кистей соседствующие средний и указательный пальцы, обнадеживающе гласящие “до встречи”. Однако, расставаясь, с тем вместе они солидарно осознавали, что в наиболее торжественном свете им еще предстояло встретиться грядущим вечером.
Нисимии-сёстры ступили за порог, и близящийся к полудню день продолжился в салоне Исиды как ни в чём не бывало.
***
Только стоило семейному заведению наконец закрыться для посетителей, а знойному июньскому солнцу — скрыться за горизонтом, двадцатилетний Сёя, не теряя времени и не дожидаясь приглашения, сразу же поспешил по ту сторону реки, разграничивающей его небольшой город, — к многоэтажному дому, в котором находились аппартаменты Нисимий. И Сёко с Юзуру, уже начинавшие волноваться, что праздничный ужин им придется готовить без него, не могли не обрадоваться долгожданному появлению Исиды.
Кто-то может сказать, что отсутствие обязательного «сюрприза», этого непредсказуемого и неотложного элемента, лишает заслуженного шарма тот главный праздник в жизни каждого, зовущийся днем рождения. Подобное убеждение имеет право существовать, но теряет всю свою силу, когда дело доходит до хорошо знакомой читателю тройки. В том и правда, что по какому-то судьбоносному совпадению никто из них троих уже не смог бы назвать «праздником» тот праздник, на благо которого они открыто не пожертвовали бы своих общих усилий.