- Ах, а ты хочешь, чтоб я тебе заплатил?- спросил Люцифер иронически.
- Нет-нет-нет, что вы! Все было так: я пришел к ним на заседание, показал Вашу петицию. Я им про заботу о благополучии народа – они мне про то, как Сталин пришел к власти, стреляя конкурентов. Я им про победу в Великой Отечественной Войне – они мне про репрессии и лагеря. Они даже не стали читать списки расстрелянных осуждённых. Я им про идеи Сталина демократических выборов – они про холокост. Я им про прогресс державы в годы его правления – они мне про вездесущую цензуру, про «ежовые рукавицы» и про «железный занавес».
- Ясно, это в их стиле. Сборище узколобых идиотов,- подытожил Принц и небрежно взмахнул рукой, - за тем столиком должны сидеть Муссолини и Геббельс.
Толпа, повинуясь жесту, устремилась по длинному коридору. Гул тысячи голосов заполнил «пристанище»; споры, выкрики и даже угрозы. Люцифер шел впереди всех, напоминая пастуха. Все были возбуждены, все трепетали. Маленький бесенок пытался нагнать, едва не сломив ногу, несся за нами. Я поддался стадному инстинкту, направился невесть куда. Первопроходцы нашего стада исчезли из виду, опустившись по лестнице вниз. Меня толкали, пинали в спешке; я был охвачен паникой. Словно ребёнок, потерянный на вокзале, искал знакомые лица. Впервые за долгое время вспомнил о своих родителях, мне нужна была чья-то рука помощи в этом болоте туловищ.
Хотел я уже вскрикнуть, прервать игру, как...все закончилось. Толпа превратилась в длинную очередь; теперь я был лишь её частью. Лестницы темного коридора привели в мрачный подвал. В нос ударил смрад пота, до ушей донесся звук удара по боксерской груше, затем еще один. Спустя пару пройденных метров это превратилось в какофонию. Лязг металла, видимо кто-то поднимал тяжёлую штангу. Никогда бы не подумал, что в аду кто-то ходит в тренажерный зал. Мужчины в трико в поте лица качали железо, надрывая жилы. Их медвежий рев при поднятии чудовищных весов внушал трепет. Огромная очередь выстроилась ради зрелища того, как потные мужики качали свои бицепсы? Но, как оказалось, не ради этого мы пришли сюда.
Сумеречный, едва освещаемый, боксерский ринг встретил нас пустыми стульями-раскладушками. Каждый политик стремился занять своё место вокруг «арены»; мест становилось все меньше с каждой секундой. Я заметил – стулья расставлены не хаотично, на левый и правый блок.
Завидев свободное место, я попытался усесться – не вышло. Меня оттолкнул какой-то тучный лысоватый мужчина и уселся сам. Побродив вокруг да около, я понял – молодой еще, постою.
- Присаживайся,- послышался за спиной чей-то голос. Обернувшись, я увидел беспечно развалившегося на стуле бородатого, длинноволосого мужчину. Беглым взглядом я пытался определить его национальность: латиноамериканец, аргентинец? Несмотря на довольно густую бороду, он был по-мужски красив. Выразительные черные глаза излучали искренне теплый взгляд. Врезающиеся в память, подобны филину, брови и аккуратные черты лица. Он показался мне очень знакомым, будто я видел его прежде. Но где? На улице? В каком-то клипе? Может на постерах? Что послужило триггером дежавю? Возможно, его берета с красной звездочкой.
- Не робей, парень. Мест скоро не будет,- кашлянув, сказал молодой человек.
Я присел, умостился как можно удобнее около деления зала на блоки. Помню, как однажды ходил в кинотеатр, и, поверьте, иметь возможность вовремя выйти в туалет, не оттаптывая сотни пар обуви и не слышать недовольных возгласов людей, дорогого стоит. На расстоянии вытянутой правой руки от меня сидел еще один тучный мужчина. Он выглядел весьма самоуверенно, покуривая сигару. Я бы не акцентировал на нем внимание в своем рассказе, если бы это не был сам бывший Премьер-министр Великобритании - Уинстон Черчилль! Мой сосед, бородатый носитель береты, бросил на него острый, как перец чили, недоверчивый взгляд. Даже в сумерках невооружённым глазом можно было заметить – при жизни они явно не были друзьями. Однако самоуверенный Черчилль не придал этому никакого значения, снова смакуя сигару. Некоторых не смогла исправить даже могила.
- На кого вы поставили, мой юный друг?- спросил Уинстон, обращаясь ко мне.
- О чем вы? - ответил я.
- Я о предстоящем поединке. Вы ведь пришли сюда за зрелищем, как все мы? Дам вам бесплатный совет – наш кандидат в крайне хорошей форме. Не благодарите.
- Ваш кандидат был в хорошей форме 22 ноября 1963 года по земному времени. Сейчас же у него мало шансов,- возразил мой бородатый сосед и закашлялся. Явно язвительные нотки в его ответе словно были брошены против самодовольного Уинстона. Последний попытался не подать виду, что его чувства задели, однако англичане такие англичане; наступать им на гордость без последствий не выходило ни о кого.