- Ей, ты новенький? – раздался чей-то хрипловатый прокуренный голос над моим бренным телом, - первый рабочий день?
- Я…я не знаю,- едва оклемавшись, ответил я.
- О-о-о, дорогой, соболезную тебе! Первые сто лет работы самые тяжкие, идет притирка, а первый день – вообще «вешалка».
Повернув голову, я таки смог рассмотреть своего нового собеседника – это был щуплый, чумазый старец. Весь его внешний вид будто молчаливо упрашивал: откормить, отмыть и обогреть. Он был лыс, убог и невообразимо худ. Сиреневые мешки под безжизненными глазами и опухшее лицо, не выражающее ничего, кроме немой печали и скорби.
- Меня зовут Юра, а тебе как зовут, малец?
- Меня? Я не помню. Как я сюда попал?
- А-а-а, эти негодяи и тебе отсекли душу. Моментальная потеря памяти – обыденный синдром для каждого из нас!
Оглянувшись на живописную картину нижней преисподней, я увидел исполинского размера сталактит, покрытый черной сажей, вокруг которого вилась винтовая лестница. Огромная перевёрнутая "пирамида" была сплошь усыпана отверстиями – ад трипофоба наяву.
В каждой из них виднелись силуэты рабов, в поте лица трудившиеся под пристальным надзором своих демонических надзирателей. Род их деятельности сложно было определить на таком расстоянии, но, видимо, они добывали уголь. Ударяя кирками, они вкладывали в свой рабский труд все оставшиеся силы. Беглого взгляда хватило, чтоб понять – из них всех сделали скотов. В них не осталось ничего, кроме установки работать. В воздухе разило смрадом пота и каким-то токсичным едким запахом, от которого ты поневоле морщишь нос.
Где-то там, в развернувшихся небесах виднелся тот самый ад, из которого я пришел. Столица развлечений, интереснейших людей и пороков; однако теперь я здесь – в самых недрах адских трущоб. В местах, где не светит солнце; в местах, где люди – лишь расходный материал. Если ад – это пылающее пожарище, то мы в нем – дрова. Впервые осознав тщетность своего бытия, я захотел завопить, вложив в крик всю фантомную душевную боль, но не смог, меня прервали:
- Эй, ты! Расслабился?! - выкрикнул двухметровый бесовской надзиратель и ударил меня плетью по спине.
Предвкушая боль, я скорее испугался, чем ощутил её. Вдоль моей спины прошелся приятный холодок, сменяясь мурашками, затем – в какую-то извращённую усладу.
- Он будет работать! Он просто новенький, не бейте его!- выкрикнул Юра, заступившись за меня своей рыхлой грудью.
И он оказался чертовски прав. Мы работали, надрывая наши спины. Первый рабочий день прошёл не сказать, чтобы гладко: я дважды спотыкался об скелеты тунеядцев, посмевших дерзить охране; я четыре раза выронил кирку из рук, загоняя огромные занозы в пальцы; однажды я даже позволил себе отдохнуть больше тридцати секунд, за что и получил еще один заслуженный удар хлыста.
Попытался завязать диалог с соседом по цеху, но безуспешно. У него было всего два интереса: работать и работать усерднее. Время потеряло для меня всякий смысл, я лишь бил уголь киркой, повторяя одно и то же движение неисчислимое количество раз. В какой-то момент я даже позабыл об усталости, вошёл в некий транс, загипнотизированный монотонной работой.
- Перекур, малец! – выкрикнул Юрий сквозь рабочий рёв.
- А, что?!
- Мы проработали уже двести лет, после этого нам разрешают выкурить сигаретку-другую!
- Я не курю!
- Поверь, лучше не отказываться. Следующий будет только через лет четыреста!
Обдумав свой ответ, я решил принять сей сомнительный подарок. Отставив свои инструменты, мы пошли в неизвестном для меня направлении, за нами последовали остальные пролетарии. Все, кроме меня, в унисон полезли в карманы в поисках пачек сигарет.
- На, держи,- устало промолвил Юра, протягивая мне сигарету сомнительной наружности.
- Эм...,- смущенно ответил я.
- Твои ровесники не научили тебя курить?
- Пытались, мне это не нужно.
- Парень, ты в аду! Теперь тебе это нужно,- сострил Юрий, подкуривая сигарету.
- Хорошо,- согласился я, робко кладя сигарету в рот.
Никогда бы не подумал, что выкурю свою первую сигарету именно в аду, но у жизни такое скверное чувство юмора. Закашлявшись, я сплюнул на землю крошки низкосортного табака; эта дешёвая сигарета была обделена фильтром. Где-то там, на склоне над огненной геенной, мы нашли пень давно срубленного дерева. Переведя дух, я почувствовал прилив слабости – мои ноги скручивала адская судорога, а каждая мышца рук отдавала крепатурой. Иногда полезнее убедить себя в том, что ты – неутомимый робот, чем признать в себе уставшего человека и дать слабину, позволив себе минутную слабость.