- Я просто пытаюсь понять его позицию…
- Нечего здесь понимать,- вымолвила бариста, подставив губку под струю проточной воды из крана,- просто он меня больше не любит.
- Бросаться в крайности – излюбленный прием людей, неспособных трезво оценивать ситуацию,- отрезал я.
- Ты ничего не понимаешь, Эван. Раньше…раньше всё было совсем иначе. Между мной и Ником была некая «химия», буря чувств. Он был изобретателен, придумывая всё новые и новые способы удивить меня. Всё было так красочно, так живо, словно в добрых сказках с бабушкиных полок с книгами.
- Люди любят идеализировать прошлое. Мне жаль, но твой молодой человек в итоге может оказаться не совсем твоим.
В ответ на высказывания, Салли расплатилась со мной злобным, прожигающим взглядом с едва уловимой ноткой жалости и непонимания. Её движения замедлились. Окунувшись в только ей ведомые мысли, девушка снова оградилась от меня ледяной глыбой и принялась в молчании заниматься своими рутинными делами.
- Я сказал что-то лишнее?– встревоженно поинтересовался я.
- Скажи, Эван,- промолвила Салли, меланхолически выдохнув,- ты никогда не любил?
- Нет. Никогда.
- Как так вышло?- удивлённо спросила девушка.
- Умирающий в пустыне всегда воспринимает обманчивый мираж как спасительный оазис. Не стоит задаваться лишними вопросами, просто так получилось.
- Тогда скажи на милость: какое ты имеешь право судить тех, кто любить способен? Ты ведь ничего не понимаешь. Поверь, там всё не так просто, как кажется на первый взгляд.
- Не стану перечить,- согласился я, поинтересовавшись,- ты хотела бы вернуть то былое?
- Да,- кратко и уверенно ответила Салли.
- Ну что ж,- подытожил я, торжественно приподнимал одноразовый стаканчик с кофе над головой,- поднимаю сей импровизированный бокал за то, чтоб у вас всё снова стало хорошо.
Улыбнувшись, я залпом допил горячий кофе и, выкинув стакан в урну, надел на голову капюшон.
- До встречи, Салли Секрефайс,- попрощался я.
- Пока, Эван.
Пасмурное небо орошало землю крупными каплями дождя, пока я удалялся по привычной для меня тропе. В этот ненастный осенний день лило как из ведра, что всегда так расстраивало теплолюбивую Салли. Девочку весьма забывчивую и слегка неуклюжую, да забывчивую настолько, что позабыла она об одном: свою фамилию Эвану она так и не называла.
V.
Интересная теория происходящего, в корне несоответствующая действительности, порождала в уме Элиота всё больше противоречий. Детектив Майдбрейк первым откликнулся на тревожный вызов в ту кровавую ночь. Опросив соседей, он выяснил - Салли без сопротивления впустила своего будущего палача. Здесь рождается первое противоречие: если бы это был Ник – просквозил бы конфликт, повышенные тона и прочие горячности, присущие разорвавшимся парочкам. Полиции стало известно, что инициатором расставания был именно Ник. Салли отреагировала на оставленную записку с предложением остаться друзьями крайне резко, разорвала её на части и разбросала по полу. Ник оставил записку в день последней встречи Салли и Вишмена. Совпадение? Элиот слишком долго работал в полиции, чтоб верить в совпадения.
Второе противоречие взращивалось из первого: Ник, покинув квартиру Салли, провёл остаток дня на льду. Не мог же он быть в двух местах одновременно? Кровавые отпечатки подошвы обуви в квартире пострадавшей имели более чёткие очертания на внешней стороне стопы. Причем здесь это? Поступь людей, увлекающихся коньками или роликами, бессознательно меняется в такт хобби. Ведь именно на внутреннюю часть стопы они упираются во время езды. Скорее всего, оставил следы некто иной.
Третье противоречие смутило всех полицейских, хотя бы косвенно причастных к делу убийства Секрефайс: убийца не оставил практически никаких улик. Ни отпечатков пальцев; ни клока вырванных волос; ни, тем более, орудия убийства. Он спокойно зашёл в квартиру и совершил злодеяние, загнав пострадавшую в ванную комнату. Там он нанёс жертве череду ударов тупым, продолговатым предметом и «замёл за собой».
Таинственный подозреваемый даже не почурался избавиться от верхних фаланг пальцев жертвы, ведь там могли остаться кусочки его кожи. Затем он, как бы издеваясь, вытер окровавленную обувь о коврик и ушёл, оставив дверь квартиры прикрытой. Видимо, полиция имеет дело с серийным маньяком или с персонажем куда страшнее. Единственное, что смог нарыть Майдбрейк на квартире – оторванный нагрудный карман рубахи и разбросанные по полу таблетки со странной маркировкой. К ним детективы вернутся позже, а пока нужно сосредоточиться именно на потерянном лоскуте одежды.