- Странно,- прошептал Маковски, просмотрев видоизменившуюся запись. Память никогда не подводила легавого пса, неужели этот момент настал? Как жаль, что камера в кофейне морально устарела и была лишена функции звукозаписи. Их последний разговор мог бы здорово помочь следствию. Нельзя останавливаться, Вишмен мог быть прав – он что-то упустил. Тонкий психологический нюанс – преступник желает быть пойманным из своего тщеславия. Следующая запись:
«Эван и Салли снова задушевно беседуют. Эван старательно выслушивает жалобы на жизнь, попивает кофе. Девушка в этот раз ведет себя довольно раскрепощённо, рассказывая о своих проблемах в отличие от холодного и отрешённого Вишмена, погружённого в себя. Пара слов - и он, словно толкая тост, поднимает стаканчик над головой. Запись снова обрывается белым шумом зернистых помех.
- Да что за…ладно,- тихо вымолвил Элиот, перетаскивая курсор на экране мышью.
«Многократно ускоренный реверс записей предыдущих дней не принес ровным счётом ничего нового в понимание причинно-следственных связей происходившего. Секрефайс всё так же вяло обслуживает клиентов, утро, день и вечер – обыденные тусклые дни. Поздним вечером Салли отдает ключи высокой светловолосой девушке и, надев кардиган, направляется в сторону метро. Предыдущим утром блондинка пересчитывает кассу и расставляет товар согласно листу, словно бывалый мерчендайзер,- пончики вблизи пончиков, круассаны выстроились в шеренгу,- и уже кокетничает с первым зазевавшимся парнем, зашедшим на огонёк»
Стоп! Что? Нахмурив брови, Элиот впал в некое подобие столбняка, не поверив своим глазам. Осознанность необратимо по крупицам приходила к детективу; что если Вишмен был прав? Что если мнимой сменщицы действительно не стало? Лёгкая дрожь прошлась по рукам, заставив курсор на экране содрогнуться; на лбу выступила холодная испарина; по краям угла обзора потемнело, словно при удушье. Следующая запись:
«Был пасмурный осенний день. По тонированной бордовым цветом вывеске стекали струйки дождя. Салли, понурив голову, натирает салфеткой холдер до зеркального состояния»…
Экран монитора на ничтожную долю секунды покрылся помехами. Пристальный взор полицейского выцепил мелькнувший на мгновение двадцать пятый кадр; ещё живое в памяти изображение заставило его нервно поёжиться на стуле. Элиот предпочёл счесть увиденную перевёрнутую пятиконечную звезду в окружности, обрамлённую мистическими знаками за дурную шутку воображения.
…дверь отворилась, в кофейню зашёл новый посетитель. Парень, одетый в толстовку с промокшим капюшоном. Незнакомец сразу выдал в себе Вишмена; однако с ним произошли некие метаморфозы: он стал выше, шире в плечах и более походил на мужчину, нежели на того молодого парня, запертого в печально известной комнате «101». Его плавные движения, его поступь и осанка – во всем угадывался пресловутый Вишмен, но…
Он снял капюшон, он спросил совета Салли по поводу кофе, как в тот злосчастный день, он тщетно попытался завязать дружескую беседу. Он - Вишмен,- в обличии Элиота Маковски! Эван украл его телесную оболочку! Руки детектива начали холодеть от ужаса, и стоило ему прийти в чувства и вернуть контроль над мыслью, как его «клон» на экране взглянул в камеру. Его глаза вспыхнули лазурным, синеватым пламенем, отличившиеся единственной цветной деталью на черно-белом зернистом изображении. И он,- полиморф Эван «Маковски» - глумливо вглядываясь испуганному детективу в глаза, сквозь пространство и время, дерзко подмигнул в камеру»
- Я выясню, кто ты,- злобно процедил Элиот сквозь зубы.
- Нет, детектив, не выясните. Nemo me impune lacessit2! - ответил двойник на экране.
Чья-то рука резко упала на правое плечо полицейскому. Элиот рефлекторно потянулся к изъятому табельному пистолету в несуществующей кобуре. Развернувшись на стуле, он едва не сгорел от стыда; оказалось, что рука принадлежала шефу участка - Джейкобу Конвикшину. Высокому, худощавому и чрезвычайно опытному в сфере трасологии и дактилоскопии профессионалу. Его извечно умиротворённый образ внушал всем подчинённым благоговейный трепет с изрядной долей уважения. Вытянутое, морщинистое лицо Джейкоба практически никогда не выражало эмоций.