— Вы так любите свою работу?
— Я просто без ума от нее. Кое-что мне, конечно, не нравится, но я и представить себе не могу другого занятия.
Через несколько минут ходьбы вверх по холму мы добрались до небольшого заведения, где торговали также и навынос и висело меню на пяти языках с названиями блюд, характерной чертой которых являлся переизбыток холестерина.
— Мой вам совет: заказывайте только традиционные для этой обжорки блюда, — сказал Джадид, придерживая для меня дверь. — Фрикадельки или сандвичи. Другие местные яства вызывают у меня некоторые сомнения. К примеру, вот это блюдо называется «ло-мейн из мяса», но из какого мяса, в меню не указывается. Думаю, что это не случайно.
Я решил последовать его совету и заказал себе сандвич, который оказался на диво вкусным и совсем не жирным. Итальянский хлеб был мягким, томатный соус со специями напоминал скорее свежие помидоры, нежели привычный кетчуп, а подтаявший сыр моцарелла являлся именно сыром, а не пастой из консервной банки с аналогичным названием. Если прибавить к этому лимонад и маринованные пикули, то все вместе взятое смело можно было назвать идеальным уикенденским ленчем. Мы ели, расположившись за высоким столом, не предполагавшим стульев. Из находившегося рядом окна открывался вид на парковочную площадку.
— Как насчет того послания? — спросил Джо, орошая мой свитер вылетевшими из набитого рта брызгами томатного соуса.
— При мне. — Я достал из кармана конверт с зубом и вручил его полицейскому. — Что вы собираетесь с ним делать?
— Отдам в лабораторию. Пусть проведут анализ на ДНК, изучат результаты, а там посмотрим. Это дело долгое, но… — Он открыл конверт, понюхал содержимое и отшатнулся. — Вот мерзость. Если такое нюхать, можно и вовсе аппетита лишиться. Но по крайней мере мы теперь знаем, что человек, которому принадлежал этот зуб, зубной щеткой явно не злоупотреблял. — Он сунул конверт в нагрудный карман своей синей рубашки. — Что-нибудь еще произошло с тех пор, как мы с вами разговаривали?
— Возможно.
Джо округлил глаза и приподнял брови — вернее, только одну бровь, отчего над его расплющенным боксерским носом образовалась крохотная впадина, — предлагая мне тем самым продолжить.
— Отправился я, значит, на свидание с девушкой…
— Вам следовало перед этим поесть морепродуктов — тогда бы вы смогли работать как паровой двигатель. Извините. У меня и в мыслях не было вас смущать. Однако продолжайте…
— Хорошо. Надеюсь, вы узнали символ на лицевой стороне конверта?
— Кадуцей?
— Именно. Кадуцей. Ну так вот: сегодня утром я увидел такой же у нее на двери.
— Что вы имеете в виду? Ей пришло аналогичное послание?
— Нет. Я имею в виду маленький рисунок мелом у нее на двери. Вернее, даже не на двери, а с краю дверной филенки, возле косяка.
— Хм. И кто эта девушка?
— Ее зовут Ханна Роув. Похоже, она единственный человек в нашем городе, который хоть что-то знает о Пюхапэеве. Преподает музыку в местной школе.
— Что вы о ней думаете?
Вопрос на миллион долларов. В самом деле, что я о ней думаю?
— Она мне очень нравится. Вот почему я так разволновался.
— А из-за чего, собственно?
Я пожал плечами и машинально скомкал свой вощеный бумажный стаканчик с остатками лимонада.
— Точно не знаю. Возможно, мне показалось, что в этом знаке кроется некая для нее угроза. Тот же символ, что и у меня на конверте, — и оба появились в течение одного уик-энда. Вот я и занервничал.
Джо глубокомысленно шмыгнул носом и провел жирными от еды пальцами по своим и без того жирным волосам.
— Что ж, такая точка зрения тоже имеет право на существование. Кстати, насколько хорошо вы знаете эту девушку?
— Если честно, то не очень хорошо. Мы встречались всего несколько раз. Но, повторяю, она мне нравится. У меня после встреч с ней всегда остается такое хорошее, теплое чувство…
Он снова выгнул бровь и сочувственно на меня посмотрел, слегка скривив при этом рот.
— Все понятно. Похоже, вам и в голову не пришло, что это послание, возможно, прибила вам к двери она? Или знает, кто это сделал? Или что кадуцей на ее двери имеет совсем другое значение, нежели на вашем конверте? В самом деле, не она ли все это устроила, как вы думаете?