Потом мы вместе приняли ванну с пеной по уши — именно так благоразумно показывают подобные сцены почти во всех кинофильмах. Филу понадобились какие-нибудь штаны, и, вновь с нежностью вообразив его своим маленьким солдатом, я дал ему старые солдатские брюки. Он побродил в них по квартире и, порывшись в карманах, достал немного мелочи, скомканный, затвердевший носовой платок и сложенную пополам белую карточку. Я взглянул на карточку: там был номер государственного страхового полиса, а на обороте — имя «Артур Эдисон Хоуп» и адрес.
8
На другой день я пришел в «Корри» раньше обычного и поплавал в компании служащих, которые посещают бассейн в обеденный перерыв: мне предстояла поездка на восток, к Чарльзу, а потом — волнующая, быть может, напрасная — еще дальше. Фил снова вышел на работу согласно своему неудобному прерывистому графику, и мы договорились встретиться вечером в гостинице.
Душевая была переполнена, и мне пришлось ждать у входа вместе с несколькими членами клуба, стремившимися побыстрее ополоснуться и вернуться на службу. Недовольно подняв брови, они скептически поглядывали на наиболее непреклонных, медлительных бездельников. Карлос, обладатель большого мужского достоинства, нежным голосом окликнул меня: «Эй, Уилл!» — и поманил к себе, поэтому я прошел без очереди и встал рядом с ним под душ, под его струи воды.
— Очень людно, — признал он, — но я люблю смотреть на ребят.
В одной фразе отразился весь дух «Корри». Карлос принялся со знанием дела, неторопливыми круговыми движениями намыливать мне спину, постепенно опускаясь всё ниже, и у меня началась эрекция.
Напротив стоял Эндрюз, тренер по гимнастике, и, как истинный аскет, мыл голову простым хозяйственным мылом. Казалось, этот слегка кривоногий старик с жилистым телом, натренированным еще до войны, массивной седой головой и тонкими губами то и дело тщательно моется, пытаясь вернуть себе некую утраченную пуританскую чистоту. А уходя вытираться, он посмотрел на нас с Карлосом с суровым укором, достойным полкового старшины. Его место занял смуглый юный индонезиец с крепкими желтыми зубами, огромными ручищами и необычайно растяжимой елдой: поначалу небольшого размера, она удлинилась от нескольких случайных прикосновений намыленной ладонью и встала тяжкой ношей, когда юноша ухмыльнулся — разумеется, в ответ на искреннюю похвалу Карлоса.
Ох уж это различие между мужчинами! В душевой — где лишь облекалось в плоть и кровь и подтверждалось общее представление, полученное в других местах, — меня подчас поражало и вдохновляло разнообразие мужских органов. В массе мужчин, принимающих душ, хуи с яйцами производили впечатление почти независимого биологического вида, представленного во всем своем поучительном многообразии. Вот длинный, вялый пенис, а вот маленькая крепкая шишка или нетронутый розанчик жопы вчерашнего школьника. Гигант индейца Карлоса покачивался рядом с ладной фигурой юного китайца, чья крошечная бурая пипка почти целиком скрылась в мокрых лобковых волосах, словно экзотический гриб в блюде из морских водорослей. По другую сторону от меня некий коммерсант выставлял напоказ удручающе длинную крайнюю плоть — такую, которая то сжимается, очень плотно облегая залупу, то вытягивается почти на дюйм, как у ребенка, мешая мочиться. Чуть дальше виднелся радикально обрезанный хуй одного из штангистов, принявший свое обычное двусмысленное положение — не совсем «вольно» и не совсем «смирно». Я многозначительно, с нежностью посмотрел на парня, а тот озирался по сторонам, не замечая меня, по-прежнему пребывая в безоблачном цифровом мире тяжелой атлетики. Сгорая от нетерпения, я поспешно простился с Карлосом и увел мокрого хихикающего парня в туалет, где мы по-быстрому, с необыкновенным рвением ублажили друг друга вручную.
Какой беспросветно иной представляется, наверно, жизнь Чарльзу, подумал я, садясь на поезд до станции «Сент-Полз». В чем находит наслаждение человек, утративший способность любить? Каково ему видеть, как дерзкий, похотливый мир занимается своим делом, как молодые люди ставят друг другу пистон за пистоном? Проходит ли когда-нибудь эта неодолимая, здоровая, нездоровая жажда секса? Или она мучит человека всю жизнь?
Дверь на Скиннерз-лейн открыл новый слуга. Он почти ничем не отличался от Льюиса: бывший заключенный, умеющий втираться в доверие, с красивыми, правильными чертами лица, которым придавал выразительность бледный шрам во всю левую щеку, почти до самого глаза. Меня взволновало это странное стечение обстоятельств: надо же, именно сегодня!