За три дня до приезда жены осунувшийся сосед вытащил на помойку два пакета бутылок и долго шумел пылесосом, уничтожая следы преступления.
"У Мишки была девочка-пианистка из 191 квартиры?" В это невозможно было поверить. Кто она и кто Мишка? Пусть и начальничек в фирмочке, но не бог весть какой крутой! И чтобы та девочка и с ним? Андрей же разговаривал с ней. Будь в девочке хоть миллиграмм порочности, Андрей обязательно бы почувствовал. И, тем не менее, профессионал в нём говорил, что всё-таки это была она. Голос, он как папиллярные линии, как ДНК индивидуален. Если совместить голос оригинала и пародиста, то на графиках сразу будут видны отличия. Андрею же, как музыканту и графики не нужны, его ухо и без них уловит разницу.
И всё-таки не хотелось верить, что с соседом отжигала сегодняшняя клиентка, девочка-росточек. Спросить у Мишки? Не скажет, подлец. Вот тебе на полночи сомнений, а остаток в объятьях этой самой девочки, которая почему-то не хотела снимать очки. Таких снов Андрей давненько не видел, со времён полового созревания. Смешно? Если не считать эту историю с голосом навязчиво беспокоящей. Так сходят с ума? Что-то подобное он уже испытывал четверть века назад. И называлось это прекрасным словом "влюблённость" А как он страдал, когда девочка из юности (кстати, тоже в очках) выбрала не его. Повторение пройденного? Чур, меня, чур! Жизнь устоялась и новые потрясения не нужны. Своё комфортное жизненное болото надо беречь. А, значит, надо срочным порядком выбросить из головы то, чем страдал вчера. И потому, день следует начать в чашки крепкого кофе, а не привычного чая.
Хитрость не удалась. Бутерброд с маслом и колбасой не прогнали ночных наваждений. Живого человека пошлёшь, он и уйдёт, а как прогнать из башки образ хрупкой девушки с нежными грудками-пупырками и тонкой кожей. Как стереть из тренированной музыкальной памяти стоны её любви? Пить? Два вечера с коньяком и две ночи с неотвязными видениями. Что дальше? Действовать. Андрей поехал к ней, три часа прождал её у подъезда. То, что никого дома нет, подсказал бездушным пиликаньем домофон. Хорошо ещё не пришлось идиотом маячить у подъездной двери. Андрей поставил свою машину так, чтобы видеть подходы к дому с обеих сторон. Что он скажет ей, Андрей пока не знал. Его абсолютно не смущало, что ему, абсолютно трезвому придётся "клеиться" к девушке вдвое моложе его. Раньше ничего подобного ему проделывать не доводилось. Ну и что? Когда мужчине нравится хорошенькая девушка, разницы в возрасте он не замечает.
Как ни странно, а три часа ожидания протянулись как один. Обычно он терпеть не мог дожидаться, а сейчас время словно потеряло своё значение, наглядно подтверждая теорию Эйнштейна.
Девушка с нотной папочкой наконец-таки появилась. Андрей поспешил выбраться из машины и перехватил её метров за двадцать до подъезда. Удачно так получилось. От окон многоэтажного дома их скрывал огромный тополь.
- Здравствуйте! - заступил ей дорогу Андрей.
За линзами девушки полыхнул страх.
- Вы меня не узнаёте? - поспешил обозначиться Андрей, - Я - Андрей Петрович, что недавно вам настраивал пианино. Не помните?
Испуг в глазах девушки сменился неуверенностью, сомнением.
- Это я, Андрей Петрович, настройщик, - повторил он, - У вас ещё "ФА" диез первой октавы и соль минор второй не настроено было. Узнали?
- Да, - неуверенно произнесла она, - Что Вы хотели?
- Может, сходим в кафе или ресторан, - бухнул Андрей.
- Нет, - испугалась она, - Мне домой надо.
Она отступила на шаг, как бы защищаясь. Ребёнок, в глазах ни искорки порока, страх, да и только.
Андрей растерялся. В голове зашуршало: "А как же сосед-Мишка? Девочка совсем.... Голос на "пиках" не тот. Ошибся или всё-таки играет?"
Девочка поспешила шмыгнуть мимо него. Ерунда какая-то. Он не мог так бездарно перепутать или ошибиться. У него замечательная слуховая память. Музыкальный момент Рахманинова Ми минор он помнит до нотки, хотя уже столько лет прошло. А голос девчонки очень, очень похож на тот, из-за стенки соседа. Хотя, честно говоря, Андрей не чётко его слышал. Похоже, как у близнеца. У неё может быть сестрёнка близнец! Как он не догадался спросить? Андрей обернулся, далеко ли ушла та девчонка. Она сейчас стояла в окружении трёх переростков, явно выпивших. Они явно издевались над ней. Один тянул к себе её папочку с нотами, другой стащил с неё очки и поднял высоко над головой, не давая той дотянуться до них.
- Эй! Оставьте её! - закричал Андрей, бросаясь к ним.
На что он рассчитывал? Дерутся только рок-певцы? Серьезные музыканты избегают этого. Пальцы рук беречь надо.
Ребята, что пристали к девчонке, вдвое моложе его, обязаны послушаться. Оказывается, нет, шпана просто избила Андрея, Андрея Петровича, эксперта-акустика, со связями в милиции и ФСБ. Вот так. Их найдут, обязательно найдут, уж Андрей не оставит всё это без последствий, друзья, связи помогут. А пока...
Пока ему придётся с недельку поваляться на больничной койке с сотрясением мозга, разрывом селезёнки, отбитыми рёбрами и огромным синячищем на оба глаза. Один из ударов пришёлся точно в переносицу. Отсюда такой уникальный ореол вокруг глаз.
Обидно? Как сказать. Первая злость прошла. Гордость какая-то появилась. Как же, способен на поступок, заступился за девчонку. Правда, неудачно, поколотили. Но поступок был, мужской. Обидно, что не навещают его в больнице. Кому навещать? На работе пока раскачаются.... У всех семьи, свои дела. На месяц нужно здесь застрять, пока их профсоюз соберётся. Любовницы, не одна, так другая, могли бы заскочить хоть на минутку, но пока они сообразят, что к чему, можно состариться. Дамы не в курсе, куда он пропал. Позвонить бы одной, другой, намекнуть, но мобильник его испарился вместе со шпаной, а запомнить номера мобильников своих подружек он не удосужился. Так что лежи, герой без сочувствия, без ласки, давись больничной кашкой, дожидайся, пока выпишут. Именно, что "лежи", о прогулках и речи нет. После сотрясения неделю вообще вставать запрещено. Строго с этим. Вон, у молоденького соседа даже больничные шаровары отобрали, чтоб не вскакивал. Слава богу, у Андрея не отняли, хоть до туалета можно дошкандыбать, не позориться с уткой.
Короче - тоска тут. Больница времён строительства социализма, палата тоже не VIP, телевизор в ней не полагается. Хорошо ещё сосед по палате свою книжку прочитал, дал ему. Книжица дрянь, боевичок низкосортный (пах-пах, хрясь), но и на том спасибо. Иначе от скуки можно повеситься. Небольшое оживление по вечерам, когда приходят посетители. Кроме Андрея навещают всех, даже мужика со сломанной челюстью. Он ходячий, здесь уже больше месяца. Мужик нормальный, ровесник Андрею. Но с ним особо не поболтаешь, еле цедит слова, сквозь стянутые проволокой зубы. У него своя забота, мечтает о сухой колбаске. Не мудрено, весь месяц на бульончиках, затоскуешь.
На четвёртые сутки, ближе к ужину, в дверь палаты постучали. Входят: женщина, одетая по дресс-коду - белый верх, тёмный низ и девочка-пианистка из 191 квартиры. Мать и дочь, тут и гадать не надо. Младшая копия старшей, только субтильней.
Мать обводит взглядом палату, в растерянности оборачивается к дочери. Облом, кто нужен сразу не разберёшь. Здесь травма, все побитые или переломанные, все герои в своём роде. Девочка кивает на Андрея. Мамаша из самой серьёзности моментально преображается в саму радость и спешит к кровати Андрея.