Пошкин задумчиво покрутил пальцами пустой бокал и продолжил.
— Сначала меня отпугнуло, что он был эльфом, но Апотины убедили меня попробовать. Колосовым было всё равно, но они потребовали, чтобы Лиадон перед началом исследований подписал отказ от любых притязаний на результаты деятельности. Слышал, наверное, как эльфийцы любят присваивать себе всё самое интересное, откапывают в родословной правообладателей эльфийскую кровь и требуют своего по праву родства. И неважно, что исследователь был внебрачным правнуком эльфа, когда-то согрешившего с кухаркой, и знать не знал о своих остроухих предках, Империя забирала себе всё. Так что наши юристы знатно попотели, но родили эту замечательную форму отказа.
Владимир Борисович довольно улыбнулся.
— Пока составлялся договор отказа, я успел пообщаться с твоим отцом в Керите и составил о нём очень хорошее впечатление. Он был человеком чести. В нём был стержень, Ти. Это сложно описать, но я сразу вижу таких людей и понимаю, что с ними можно иметь дело. Они не предадут, не выстрелят в спину.
Хозяин дома налил себе ещё и поставил наполненный бокал перед собой.
— Ещё твой отец обладал теми знаниями, которые нам требовались, — мужчина наблюдал за игрой света в жидкости. — Мы перевезли лабораторию в Керит и в первый же день твой отец смог развести окна входа-выхода на сорок метров. В восемь раз, Ти! Это был успех. Через месяц мы развели окна на сто метров, на второй месяц дистанция увеличилась до трёхсот метров, мы ликовали. И ещё больше мы вдохновились, когда Теритрон заявил, что есть возможность отвязаться от сферы Мартинсона. Он хотел разработать полноценную руну открытия портала. И у него начало получаться! Мы смогли открыть порталы без сферы, повторить дистанции сто метров, триста и даже километр! И как раз собирались создать проход между городами.
Пошкин глубоко вздохнул, неспешно выпил жидкость, поморщился и продолжил.
— Тут внезапно проснулись обиженные Колосовы, им не понравилась отвязка портала от их сферы. За ними пришли новости от моего главы безопасности, один из агентов погиб при попытке выяснить, кто же Теритрон на самом деле. Те сведения, что погибший успел передать, ничего в общем-то не дали, словно Лиадон просто появился сам по себе, без родных и близких. Но обрывки собранных сплетен и намёков уверенно вели в эльфийский дворец, и тут уже я снова засомневался, а стоило ли работать с Теритроном. Одно дело просто эльф, а другое — королевская кровь. А на следующий день у нас дома появился наш министр королевской службы безопасности. Лично. Чтобы ты понимал, Ти, если королевский безопасник вызывает к себе во дворец «поговорить», значит, у тебя серьёзные проблемы. Но чтобы лично домой, такого на моей памяти ещё не было.
Мужчина задумался, словно прокручивая сцену из прошлого перед глазами.
— Встреча была тяжелой. Он очень ясно и недвусмысленно дал понять, что искать информацию на твоего отца нам не допускается. Сотрудничать можно, но копаться в его прошлом нельзя. И обо всех результатах совместной деятельности требуется сообщать министру лично. Конечно же мы не могли работать с сомнительной персоной, у которой наблюдатели из службы безопасности самого короля. Корона однозначно приберёт к своим липким рукам любые результаты нашей деятельности. Поэтому мы единогласно решили свернуть наш проект. Конечно же Лиадону мы не сообщили об этом, просто сказали по коммуникатору, что в проекте больше нет необходимости. Теритрон возмущался, пытался нас убедить, что мы ошибаемся, просил ещё неделю, но мы уже потеряли интерес к этому эльфу и искали другую светлую голову. Откуда же я знал, что перед своим звонком Теритрон успел сделать вылазку в Уавлефкастер и как раз был готов показать работу прототипа! Туннель «Керит-Уавлефкастер», первый и единственный в своём роде. Видимо, услышав наш отказ, эльф решил инициировать проход во что бы то ни стало. Но, судя по всему, пуск пошёл не по плану. Нестабильные порталы и раньше при схлопывании выделяли много энергии, а дистанция между входами усилила резонанс коллапсирующего туннеля. Потому-то взрывная волна и была такой разрушительной. Оба города были уничтожены, ну а дальше ты знаешь.
В комнате повисла тишина, Пошкин сплёл пальцы рук перед собой и безотрывно смотрел на них. Я смутно помнил своего отца, и если он и занимался какими-то секретными исследованиями, то уж точно не рассказывал нам о них. Помню только, что в последние дни он жаловался на домашние артефакты, что лампа светила не так ярко, как раньше.