Думай, - снова повторил дед и подмигнул. – Ты же сыщик. Так она, кажется, говорила? Хотел бы я сейчас…
Дедок всхлипнул и уткнулся в рукава. Плечи его затряслись.
-
Я все здесь перечитал, - истерически выдохнул он, не поднимая головы и снова повалился на бок. – Все. Зачем?
Глеб не сводил с него удивленных глаз. Откуда он знает про Анюту? Странная догадка промелькнула и пропала, наткнувшись на что-то твердое и неприступное, скорее всего, именуемое здравым смыслом. Это невозможно. Медленным шагом он подошел к пустой полке и, немного повертев в руках, с опаской надел куртку. За сто лет с ней абсолютно ничего не случилось, только толстый слой пыли покрывал те места, что не пришлись на сгибы и складки.
-
Я умоляю тебя! – рыдал старик. Губы его отплясывали на морщинистом танцполе лица чечетку. – Что бы ни случилось! Возьми это! Забери! Делай потом что угодно, только вынеси заразу из Б-пространства!
Глеб коротко кивнул, еще немного подумал, а потом, раскинув руки, быстро и бесстрашно упал головой вперед. Как раз туда, где не было книг – в череду пустых полок.
18. Выход
Да здравствует сквозняк! Теперь он готов был пожалеть о том, что сказал это. Снова показалось, что все внутренности вывернуло наизнанку. Он постарался как можно быстрее сделать этот шаг. На сто лет вперед. Вот и оно, хранилище будущего. Глеб ожидал увидеть электронные датчики, компьютерные файлы, мониторы вместо стеллажей. Открыв глаза, в первую минуту Глеб испугался. Вокруг царила кромешная тьма. Когда глаза немного привыкли, он с неприятным чувством, оцарапавшим грудь, словно разозленный когтистый зверь, обнаружил, что абсолютно все полки, и не только его раздела, были пусты. Ни одного учебника на стеллажах напротив. Молекуле бы это явно не понравилось. Не говоря уже о Марьян Валерьян. Что же случилось? Косяки голодных деревянных животных, выставив ребра, угрожающе обступили его со всех сторон. Глеб на ощупь побрел вдоль стеллажей. Ни души. Ни звука. Под ногами – пыль, грязь, обрывки ковра, прогнившее дерево пола. "Это ловушка, – мелькнула паническая мысль. – Я застрял!" Глеб вспомнил мрачное пророчество Гения Осиповича о том, что Б-пространство через дыру в его разделе вытекло наружу, в реальную жизнь, и мигом вспотел. Он стал искать хоть что-нибудь, чтобы войти внутрь и посмотреть, что случилось. Нужна была хотя бы одна книжка.
Он нашел ее. Книга Герберта Уэллса валялся на полу, едва живая, тонкая, донельзя обтрепанная, жалкая. "Значит, в будущем вторжение марсиан земле не грозит!" – уныло порадовался Глеб. Он осторожно подхватил бедолагу и поставил на полку. Закрыл глаза, вытянул руки. Ничего. Сухой, опасно горячий воздух колышется возле самых ресниц. Соваться в такое означает совершить духовное харакири. Пусто. "Все выжжено и вытоптано", - подсказало ему сознание. И вдруг… Жалкая, крохотная полоска мысли. Малюсенькая, еле уловимая дорожка. "Война миров". Анюта! Умница, лапочка! Она держит его!
Глеб осторожно вошел внутрь. Это было отвратительно. По коже поползли мурашки. Не было ничего. Ни мыслей, ни чувств. У будущего не было шансов. Да и самого будущего не было. Может быть, не было людей? Или они просто разучились думать? Глеб потихоньку тронулся вперед. Не тут-то было. Тупик. Анти-Б-пространство зашипело и съежилось вокруг него, ощерившись острыми, как резаное стекло, углами. Даже классике пришел конец. Нет литературы больше. Нет стилистики. Нет языка. Три точки. Все Шиляев, идите. Поезжайте домой.
-
Анюта! – закричал он, потеряв самообладание. – Анюта!
Так Глеб орал и орал, до хрипоты, пока не почувствовал, что она здесь, с ним, в самых кончиках пальцев, что она держит его, как и обещала, до крови закусив губу. Она тянет на себя книгу и Стеша, войдя не слишком глубоко, но все же достаточно рискованно для его невеликих способностей, тоже крепко ухватился за шокирующую его неокрепшее сознание мысль о глобальной угрозе человечеству. Что Гений Осипович, Марьяна, Прохор, Трезвучие и даже Альфинур тоже, как могут, читают Уэллса.
-
Все вместе! – прошептал Глеб. – Сейчас! Давайте!
Он зажмурился и ощутил в районе пупка чудовищный рывок. Одну и ту же книгу рвануло в свою сторону сразу несколько человек. Стало так тошно, что невозможно передать. Еще немного, и он рассыплется на миллиарды частиц. Б-пространство, которое не выносит фокусов, сожрет его, как незадачливого Лаврика, и тогда Марьяна выгребет из кассы монетки, и кто-нибудь купит в его честь позабытую книгу. И вправду, мало ли их на свете, хороших, достойных, но таких, о которых уже никто не помнит. "Пусть, - обречено подумал Глеб, - пусть". Еще немного. Хранители читали "Войну миров", и не просто читали, а монотонно сматывали повествование в клубок. Вот оно, роковое 40 лет вперед или 60 лет назад. То, когда все произошло. Что же он такого сделал, этот жалкий, безумный старик?