Наконец Олег вылез из кресла, а я подошла поближе.
— Геннадий Алексеич, вы какую книжку хотите прожить? Про что?
— Да мне всё равно — я ж в первый раз, да и вообще давно ничего не читал.
Олег склонился над пультом библиовизора, нацелился было на кнопку "Delete", потом хмыкнул и нажал "Repeat".
— Попробуйте эту, — а когда Геннадий Алексеевич уселся, приладил шлем и окунулся в неведомую мне жизнь, — ухмыльнулся и добавил: — Рабом на шахте — это для него в самый раз, после помойки-то.
— Ты… ты что ему поставил?!
— Не парься, всё нормально. Ничего с ним не сделается, с твоим Алексеичем!
— Хватит ухмыляться! — я чуть не заплакала. Мне так хотелось сделать Геннадию Алексеичу что-нибудь хорошее. Как я радовалась, когда придумала показать ему библиовизор… а теперь этот рыжий урод всё испортил!
— Да ладно тебе, в самом деле… Я эту книжку пережил, переживёт и твой дворник. Ещё и понравится — я уверен!
И Геннадию Алексеевичу понравилось!
— Правда?! — я обрадовалась. — А чью жизнь вы прожили?
— Что значит — чью? Свою… Только всё было не так, как в самом деле. В этой книжке я был калекой, хромым… — Он не видел, как ухмыльнулся за его спиной Олег. — И звали меня по-другому… и внучат нянчить не привелось… Зато я научился летать! — ухмылка сползла с лица Олега, и он сразу стал похож на обиженного щенка.
Геннадий Алексеевич не стал завсегдатаем библиотеки. За всю зиму он не был там ни разу. Правда, весной я его там встретила — и теперь он водит в библиотеку Надюшку, свою внучку.
Олег по-прежнему всё свободное время проводит в кресле библиовизора. Он всё ещё надеется прожить жизнь главного героя какого-нибудь модного романа.
А я… я начала заниматься с Надюшкой. Мы с ней прочли "Золотой ключик"; "Маугли" она читает уже самостоятельно, я помогаю совсем чуть-чуть. Надюшкин папа подарил мне обломок настоящего бивня настоящего мамонта! Рассказы о раскопках увлекли меня, я даже отыскала в библиотеке несколько книжек по палеонтологии. Но прожить их не решилась… Мне и без библиовизора не скучно.
— Привет, Алин!
— Привет, Олег.
— Из библиотеки?
— Ага! Вот, Павел отложил для меня новую книгу Семёновой.
— Дай-ка, гляну… А-а… я её уже это… отработал.
— В смысле прожил?
— Ага!
— И что? Всё как всегда?
— Ага! Хотя книжка, конечно, классная. Там история про какого-то парня, хромого… даже не хромого, а вообще, можно сказать, безногого. — Олега потянуло вдруг на философский лад: — говорят же: рождённый ползать летать не может, а повезло ж мужику — полетел!
— Погоди-погоди… хромой, говоришь?!
— Ага… ещё прозвище у него смешное — Коряга. Видел я его, действительно похож на…
— Погоди-погоди… полетел, говоришь? Помнишь, тогда, прошлой осенью, ты что давал Геннадию Алексеичу?
— Какому Алексеичу?.. а, дворнику твоему ненаглядному? Да тоже Семёновой что-то… Что-то про Волкодава, а что?
— А то! Ты помнишь, что он сказал тогда? Что в этой книжке он был…
— …калекой, хромым… — Олег вцепился в свою шевелюру. — Ты хочешь сказать…
— Вот именно!
— Ты хочешь сказать, что ему, дворнику твоему, удалось-таки прожить жизнь главного героя?!
— Главного героя ещё не написанной книги! Это что же получается…
— Так, значит, это возможно! — Олег подёргал себя за чуб. — Возможно!
— Нет, не так… получается… он же и говорил… помнишь? Он говорил, что прожил свою жизнь, — я вдруг поняла, о чём говорил тогда Геннадий Алексеевич, наш школьный дворник. — Он прожил свою жизнь, ты понимаешь? Не жизнь какого-то там главного героя, он сам стал главным героем!
— …главным героем ненаписанной книги… — пробормотал Олег
— Да! — я успокоилась. Я всё поняла и успокоилась. — Олег…
— Ну?
— Слушай… я поняла, только… может быть, ты знаешь, как прожить такую жизнь, чтобы книгу написали про тебя?..