Но в греческом оригинале все предельно ясно. Павел сказал именно так и именно это имел в виду. Он хвалил фессалоникийцев за дело их веры. Действительно, изменение, внесенное переводчиком, освободило несведущих читателей от необходимости решать то, что часто считается богословским противоречием между верой и делами. Оно устранило эту сложность, будто ее не существует, но в то же время значительно обеднило значение текста — тем более что в греческом это значение точное и ясное. Здесь нет даже никаких текстовых разночтений или вариантов. Павел написал «дело веры», и греческий текст невозможно понять неправильно. Проблема, которую увидели и предпочли устранить авторы современного перевода, исходит из нашего непонимания раввинистического выражения первого века. Похоже, что сами переводчики (которые, как правило, являются также и богословами «западного толка») привнесли в этот стих постреформационные дебаты о роли дел в доктрине веры, на самом деле не имеющие к нему отношения. Очень жаль, ведь это подпортило прекрасный, в других отношениях, перевод.
Видимо, Павел принимал как должное, что его читатели (новообращенные христиане из Салоник — частью евреи, но, главным образом, богобоязненные язычники, примкнувшие к местной синагоге) отлично понимали, что такое «дело веры». Так не логично ли будет поискать значение этого выражения в Ветхом Завете и раввинистической традиции первого века? Павел, как-никак, был евреем1. Хотя мы часто об этом забываем, корни нашей христианской веры уходят глубоко в еврейскую почву, где и следует искать смысл выражения, использованного Павлом (раввином по образованию). Практически все авторы Библии были евреями и писали с точки зрения евреев. Когда церковь утратила связь со своими еврейскими корнями, еврейские значения многих выражений (таких как «дело веры») тоже были утрачены.
Работая только с переводом, мы попадаем в затруднительное положение. Когда авторы Ветхого Завета писали о вере, они обычно использовали одно из двух еврейских слов; оба они переводятся как «вера», но их значение весьма разнится. Понимание этой разницы очень важно, в частности, для решения того вопроса, который мы подняли в прошлой главе: «Должна ли вера быть слепой?» Первое слово «эмуна» — это вера как убеждение, второе «битахон» — вера как доверие2. Я понимаю, что вы — не студенты семинарии, но послушайте внимательно. Это очень важно для любого разговора о вере.
Вера «эмуна»
«Эмуна» связана с заветом: это вера в то, что Бог исполнит обещанное. Это уверенность в том, что на Бога можно положиться. «Эмуна» относится ко всем Божьим обетованиям вместе взятым. В контексте нашего обсуждения интересно взглянуть на то, как это слово использовано во второй главе Книги пророка Аввакума:
И отвечал мне Господь и сказал: «Запиши видение и начертай ясно на скрижалях, чтобы читающий легко мог прочитать, ибо видение относится еще к определенному времени и говорит о конце — и не обманет; и хотя бы и замедлило, жди его, ибо непременно сбудется, не отменится. Вот, душа надменная не успокоится, а праведный своей верой («эмуна». — Т. Т.)жив будет».
Павел цитирует четвертый стих в Послании к римлянам (1:1617): «Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно — сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, иудею, потом и эллину. В нем открывается правда Божия от веры в веру, как написано: „Праведный верой ("эмуна'. — Т Т) жив бу-дет“». Праведный живет уверенностью в том, что Бог исполняет Свой завет. Обещанное Богом не обманет. Оно непременно сбудется. Контекст из Книги Аввакума устанавливает определенный стандарт для употребления этого слова. Он открывает важную истину о вере, как она понималась евреями; но, что еще важнее, позволяет нам лучше понять, что имел в виду Павел.
Веру «эмуна» можно истолковать так: «Я верю, что Бог исполняет обещанное; Божье Слово истинно, потому что Богу можно доверять. Он никогда не обманывает. Он думает то, что говорит, и говорит то, что думает. Если он под чем-то „подписался**, значит, так оно и будет».