Принято считать, что наиболее полная версия эпоса о Гильгамеше является результатом кропотливого редакторского труда ученого Син-Леке-Уннинни (в период 1100-612 гг. до н. э.). Ученые предполагают, что в своей работе он пользовался источниками IX или VIII века до н. э. Последний датированный текст записан ок. 130 г. до н. э., примерно в то же время, когда и библейские тексты из свитков Мертвого моря.
Ученые верят, что самые ранние стихи о Гильгамеше были сложены ок. 2600 г. до н. э. Произведение содержит размышления о смерти и загробной жизни, а также повествование о потопе — эти вопросы были актуальны для древних народов долины Тигра и Евфрата. Центральная тема, красной нитью проходящая через семьдесят два более или менее полных стихотворных текста, — настойчивый и отчаянный поиск человеком бессмертия. По этой причине многие находят, что данный эпос пессимистичен и пронизан ощущением безнадежности.
Сюжет строится на описании героических подвигов Гильгамеша, правителя древнего города Урука, и его товарища Энкиду, который сначала был дикарем и жил в лесу. В поисках вечной славы, они вместе сражаются с чудовищами и злыми духами. После того как мстительная богиня Иштар убивает Энкиду, сраженный горем Гильгамеш отправляется в подземный мир, чтобы встретиться с Энкиду и разобраться в вопросах смерти и бессмертия.
Особенно интересен для нас рассказ о потопе, приведенный на 11-й табличке. Первый значительный труд, который стоит процитировать по этому поводу, — «Эпос о Гильгамеше и ветхозаветные параллели» Александра Хейделя5. В девятой главе этой книги Хейдель пишет:
Наиболее примечательные параллели между Ветхим Заветом и эпосом о Гильгамеше — по сути, наиболее примечательные параллели между Ветхим Заветом и всем корпусом клинописных текстов Месопотамии — можно провести между историей о всемирном потопе у вавилонян и ассирийцев, с одной стороны, и евреев — с другой. Изучая этот материал, мы вступаем в ту область исследований, которая априори должна оказаться наиболее плодотворной для раскрытия генетических связей между месопотамскими хрониками и нашей ветхозаветной литературой. Если где-то можно найти доказательства или опровержения того, основана ли хоть какая-то часть Библии на вавилонских источниках, то именно здесь. Поэтому данный материал заслуживает особого внимания6.
Со скрупулезностью и мастерством ученого (которые он показал еще в предыдущей своей книге «Вавилонское Бытие») Хейдель разбирает историю потопа из эпоса о Гильгамеше, сравнивая многочисленные детали этой истории с соответствующими фрагментами Ветхого Завета. Тщательно проанализировав параллели между месопотамской и еврейской версиями потопа, Хейдель делает вывод: «Остается решить вопрос об их историческом и генетическом родстве. <…> То, что вавилонская и еврейская версии генетически связаны, слишком очевидно, чтобы требовать доказательств; единственный вопрос для обсуждения — это степень связи»7.
Согласно Хейделю, ученые выдвигали три возможные объяснения исторической связи между еврейской и месопотамской историями о потопе:
Вавилоняне частично заимствовали еврейскую историю.
Евреи частично заимствовали вавилонскую историю.
Обе истории произошли от общего первоисточника.
Первое объяснение, говорит он, в целом маловероятно, поскольку месопотамская история была записана на много веков раньше библейской. Наиболее распространенное и часто излагаемое студентам мнение — второе: евреи заимствовали эту историю у вавилонян.
Однако такое объяснение подразумевает, что традиционная хронология правильна. Дэвид Рол (и другие сторонники пересмотра хронологии) считают, что, при условии правильной хронологии, весь ряд историй о потопе «рассказывает об одной и той же масштабной катастрофе»8. Хоть мы и не поддерживаем вольное смешение всех историй и синтез из них своей обобщенной версии, как это делает Рол, мы готовы согласиться с тем, что все древние тексты, по сути, говорят об одном и том же событии.