— А как же мы? Когда ты говорила, что любишь меня, — ты лгала? Это было частью твоего плана?
— Нет, — ответила она, на лице ее не дрогнул ни единый мускул. — Но я справлюсь с этим — у меня на это уйдет не одна сотня лет, но все же, может быть, когда-нибудь появится другой.
Отчужденность женщины разозлила его, ему захотелось и ей сделать больно.
— А ваша ясновидица все еще в группе?
Она утвердительно кивнула.
— Увольте ее. Она плохо знает свое дело.
— Ты никак не можешь переключиться с темы Пили.
— Кстати, а где Пили? Он уже появился?
Она ответила не сразу:
— Еще нет. Но если он что-то против нас замышляет…
— Не думаю, — усмехнулся Стивенс.
— Тогда кто же?
— Не знаю. Но… — Он наклонился к ней и очень серьезно произнес: — Мистра, вы все в опасности. Вас всех могут убить.
Мистра покачала головой и иронично улыбнулась:
— Элисон, ты ведешь себя по-детски. Хочешь запугать группу, чтобы самому пробраться в ее ряды. Ничего у тебя не выйдет. Мы никогда не были так осторожны и бдительны, как сейчас.
Она начала надевать перчатки.
— Мистра, подожди! — воскликнул Стивенс.
Женщина снова медленно опустилась в кресло. Ее зеленые глаза вопросительно смотрели на него.
— Неужели ты не видишь, — сказал Стивенс, — что я пытаюсь помочь тебе? Я располагаю важными фактами.
У адвоката не было желания делиться с этой ставшей ему чужой женщиной тем, что он узнал от роботосистемы корабля.
Но в его планы входило оказание как можно большего давления на группу, а для этого ему нужна была информация. Он спросил у нее:
— Мистра, Грэнд Хауз может быть разрушен?
Она засмеялась:
— Ты думаешь, я кому-нибудь скажу об этом?
— Ради своей собственной безопасности, подумай над ответом. Лучше тебе сказать.
— Но это просто смешно! — Ее глаза расширились. — Ты думаешь, что кто-то из нас может быть так глуп? Грэнд Хауз — все, что у нас есть.
— Исходя из некоторых ставших мне известными фактов, я предполагаю, что его разрушение — это именно то, к чему стремится предатель. Следовательно, у вас имеется нечто такое, посредством чего дом может быть разрушен, причем очень быстро. Я не имею в виду атомную бомбу. Скорее всего, это что-то такое, что можно пронести в кармане.
Мистра заколебалась, но потом кивнула.
— Ладно, не вижу смысла в том, чтобы скрывать это от тебя. Ты все равно не сможешь воспользоваться своим знанием. Элемент сто шестьдесят седьмой дестабилизирует физическую структуру мрамора. Выделенный в виде тончайшего порошка, он разрушает атомное строение материала, из-за чего его первоначальная форма уже никогда не сможет быть восстановлена.
— Элемент сто шестьдесят седьмой? И больше ничего?
— Это все, что мне известно.
— Спасибо, — произнес Стивенс и замолчал. — Извини, но пока я не могу в точности сказать тебе о том, кто предатель. Расскажи еще немного о ваших людях. Сколько их всего в городе?
— Сорок один.
— Из пятидесяти трех, — задумчиво произнес Стивенс. — Для него было бы большой удачей накрыть их всех. — Помолчав, он решительно сказал: — Они все должны прийти. Он должен думать, что это его единственная возможность. Другого способа заставить его раскрыться нет. Понимаешь?
Мистра поднялась с кресла. Надев перчатки, она сказала:
— Я могу только пообещать тебе, что все будут извещены. Но если ты не сможешь ничего доказать, ты конченый человек. — Голос ее звучал тихо и серьезно: — Вернув Таннахилу память, мне удалось склонить его на свою сторону. Так что я выиграла. Но для тебя я ничего не смогу сделать. И даже не буду пытаться. Так что полагайся только на самого себя.
Она направилась к двери. Не выдержав, Стивенс окликнул ее. Наверное, в его голосе прозвучало столько чувства, что она сразу же обернулась и сказала:
— Постарайся только не усложнять ситуацию.
— И это все, что ты хочешь сказать человеку, который был твоей единственной любовью?
— Ты подвел меня, помнишь? Мне пришлось искать другой выход. Ты сам отказался от меня и нашего будущего.
Стивенс стоял и смотрел на нее. Она подошла к нему, бросила взгляд на диван, где он иногда отдыхал, когда оставался допоздна на работе, а потом, махнув в сторону двери, спросила:
— Мы можем закрыться здесь?
— Господи Боже мой, Мистра, ты с ума сошла!
— Конечно. А ты разве нет?
Когда они занимались любовью на узком диване, женщина издавала непроизвольные крики, которые всегда сопровождали их физическую близость. Неожиданно она замолчала и тихонько рассмеялась.