Варвары атаковали под обстрелом защитников города. Сотни гуннов были убиты под радостные клики жителей Аурелии, но тысячи уже подошли к подножию стен. На них с крепостных валов лилось раскалённое масло, кипяток из горшков и летели горящие вязанки хвороста. Тяжёлые камни падали на руки и ноги, раскалывали шлемы. Однако всё это причиняло лишь малый вред армии гуннов. Их было слишком много. Лестницы с десятками ступеней устремлялись вверх, точно разжатый кулак с когтями. Гуннские лучники начали стрелять всерьёз: шквалы стрел следовали один за другим, и аланам никак не удавалось поднять головы над парапетом стены. Тогда бы их сразу убили. А нападающие уже взбирались на крепостные стены. Аланы вслепую обрушили на них камни, обстрел прекратился. Это означало, что первые гунны уже добрались до парапета крепостной стены. Затем послышались шум и громкие крики. Закованные в железные кольчуги аланы поднялись, выпрямились и столкнулись с орущими гуннами. Теперь они сражались на стенах города. Одну лестницу сбросили, но гунны сумели удержаться на захваченной части стены, и там завязалась отчаянная схватка.
Яростная борьба в одинокой сторожевой башне Норика, конечно, была ожесточённой, но поблекла в сравнении с этим боем на стенах крепости столицы аланов. Здесь развернулось сражение небывалого масштаба: люди в неистовстве рубили противников мечами и кусались, как звери. Ведь даже минутная пауза означала неминуемую гибель. Некоторые воины, сцепившись, падали со стены вниз и если защитник города выживал, то поджидавшие внизу гунны разрубали его на куски и поднимали отсечённые конечности как окровавленные трофеи.
Перед схваткой я получил оружие. Я знал, что мои вести обнадёжили горожан и чувствовал себя достаточно поднаторевшим в мрачном воинском искусстве: поднимался после града стрел, разил врагов мечом и наносил им удары щитом, а потом опускался, укрываясь от очередных гуннских стрел, снова вставал, и это повторялось десятки раз. Если бы я сбился с ритма, то давно был бы мёртв. Борьба не требовала мужества, хотя бы потому, что для страха не оставалось ни секунды. Промедление было смерти подобно, и я делал то же, что и все сражавшиеся. Мы должны были это делать. Мы боролись.
Вскоре парапет заполнили трупы аланов и гуннов. Тяжелораненые стонали, а кто-то лежал неподвижно, пронзённый десятком стрел. Среди погибших были женщины и дети, однако пополнение поступало постоянно, и по лестнице со стороны Аурелии поднимались всё новые и новые горожане. Они оттаскивали в сторону раненых, приносили новые камни, стрелы или горшки с горячим маслом и жиром. У подножия стены лежало немало упавших с неё воинов Аттилы. Они сучили ногами по земле, корчились в предсмертных муках от страшных ожогов или пытались отползти прочь, волоча сломанные ноги.
Нам посчастливилось разрушить камнями несколько лестниц. Они переломились пополам, существенно ограничив подступы гуннов к стенам. Однако любой сброшенный обломок вызывал целый шквал стрел, и многие из сломанных лестниц стоили нам жизней защитников города.
В восточной части Аурелии, где сражался я и где гуннов было очень много, оборонявшиеся вооружились огромной балкой с крюком на одном конце и противовесом на другом. Ею можно было манипулировать как рычагом и делать выпады за стены, бросаясь, точно птица за добычей. Крюк со свистом опускался вниз, цеплял гунна и поднимал его. Потом окровавленные внутренности врага падали вниз вместе с убитым. Это приспособление погубило не слишком много гуннов, но страшное жужжание, с которым оно опускалось и ныряло, заметно действовало на нападавших, и гунны в беспорядке ретировались.
Тем не менее эта яростная схватка лишь маскировала основную атаку гуннов. Они собирались взять штурмом центральные ворота Аурелии, пробив их тараном на колёсах. Всё, чего нападавшие не сумели добиться хитростью, они хотели получить с помощью грубой силы. Таран подкатили к воротам, заслонив, подобно волнообразной крыше, поднятыми щитами, наши стрелы не причиняли им вреда, словно были жалкими игрушками. Ряды гуннских лучников перестроились и перестали стрелять.
Нам было ясно, что применение тарана навлечёт на нас катастрофу. Громкие крики защитников не остались без внимания. Епископ Аниан взмахнул крестом, точно генерал боевым знаменем, стараясь в этот критический момент собрать на стенах побольше вооружённых людей. Но что мы могли поделать?