— Вы помогли спасти её от гибели в пламени погребального костра.
— Теперь я вижу почему. Ну и что же станет делать Аттила, молодой дипломат?
Я затаил дыхание и задумался.
— Он до сих пор поражён исходом битвы и потерей меча. Если вы дадите ему возможность, то, по-моему, он отступит.
— Епископ, вы согласны?
— Я думаю, что его сторонники восприняли расколовшийся меч как знак христианской силы, командир. Я бы воздержался от атаки. Если вы нападёте на гуннов, то можете победить или проиграть. Но если подождёте...
— Вряд ли солдаты пойдут со мной в атаку. Они слишком ослабли.
— Тогда оставьте всё как есть, соберите трупы и помолитесь. Вчера вы начали с победы, а сегодня Алабанда завершил битву — с помощью меча.
Я с трудом держался на ногах, пошатываясь от утомления, грусти и возбуждения. Скилла погиб, меч сломался, Илана вернулась ко мне, а Аттила был повержен...
Илана взяла меня за руку и прошептала:
— Поедем домой.
Но где, после всего увиденного и пережитого нами, был этот дом?
Горизонт снова заволокло дымом, но на сей раз он означал отступление, а не атаку. Аттила не разжёг свой погребальный костёр, но спалил лишние повозки и награбленные трофеи. Их было слишком много, и его обескровленная армия не смогла бы их увезти. Затем он начал отступать, возвращаясь тем же путём, каким и пришёл в Европу. Его вторжение в Галлию завершилось. Аэций следовал за ним, медленно, не торопясь, и всё время соблюдал дистанцию, стараясь не провоцировать очередную битву. Вестготы покинули наши ряды и увезли тело своего короля, чтобы со всеми почестями похоронить его в Толозе. Ант тоже ускакал с франками, стремясь как можно скорее утвердить право на власть и корону. Огромный союз распался.
На небе показались грозовые облака, послышались раскаты грома, и наконец пошёл шквальный ливень, смывший с поля кровь и очистивший загрязнённую воду крохотного ручья. Снаряжение стало ржаветь, кости истлели и превратились в прах, а семена дали ростки. Следы величайшей битвы века начали понемногу погружаться в землю.
Зерко и Юлия решили остаться в свите Аэция.
— Я слишком уродлив, чтобы жить обычной жизнью, — сказал мне карлик. — И мне постоянно нужны новые впечатления. Моё будущее зависит от генерала.
— Это по-прежнему опасно.
— Но не скучно. Посмотрим, не присоединишься ли ты ко мне после годика-другого мирных сельских трудов.
Аэций щедро расплатился со мной за оказанные услуги и предложил заплатить ещё больше, если я останусь и буду служить его помощником и послом. Меня это не соблазнило. Илана и я отправились на запад.
Не стану подробно рассказывать о нашем семейном союзе — как-никак это личное дело, а лишь коротко замечу, что о нём можно было бы сообщить тысячи подробностей и умолчать о тысяче других. Аниан обвенчал нас в тополиной роще. Потом мы прильнули друг к другу, словно моллюски, выброшенные на скалу штормовыми волнами, и ещё долго наслаждались любовью, пока не пресытились и не устали. Затем мы вновь оседлали лошадей и поскакали с Анианом назад, в Аурелию, подальше от Аттилы.
Что мы искали? Мы и сами не знали и поэтому почти не говорили на эту тему. По дороге нам попадались на глаза тысячи опустевших селений, где мы могли бы остановиться, но каждое из них, казалось, хранило воспоминания о своих прежних хозяевах. Мы добрались до Аурелии, проехали мимо её зубчатых стен, взяли лодку и поплыли вниз по Луаре. Как лениво было тёплое летнее течение и как оно успокаивало! Когда мы встречали людей, желавших поделиться с нами слухами о передвижении армий, то не обращали на них внимания. Нам не хотелось ничего знать.
Наконец мы остановились на острове посередине реки с высокими, крутыми берегами. Долгие мили отделяли это убежище от мирской суеты. Там росла высокая жёлтая трава и воздух был как будто окрашен золотом позднего лета. Цветы спускались к воде, птицы порхали по кружевам ветвей, а насекомые негромко жужжали. Мы обошли весь остров, клейкие оболочки семян липли к нашей одежде.
У меня было достаточно денег для того, чтобы нанять работников и выстроить здесь дом и ферму. Ведь именно за эту землю я сражался, вопреки всем ожиданиям, и тут жили новые народы, восставшие из пепла старых. Запад был спасён, но бесповоротно изменился. Время империи прошло. Она билась в своей последней, великой битве. И нечто иное должно было занять её место, то, что предстояло создать нам и нашим детям. Новая жизнь.
Мы гуляли по лугам острова, выбирая место для дома, и ели созревшие под солнцем дикие яблоки. Я с самого начала склонялся к тому, чтобы построить дом в восточной части острова.