- Довольно крутые дома для наркоторговцев,- удивился он.
- Здесь сам Бабай живёт,- ответила Вера, но дальнейших пояснений не последовало.
- Дай мне, пожалуйста, твой телефон,- попросила она.
К Бабаю нужно заранее записываться на приём. Вера позвонила, представилась, объяснила, что звонит с чужого телефона, потом долго молчала и слушала. Потом сказала: «Как всегда. Да, как обычно». Потом опять слушала. Наконец сказала: «Хорошо»,- и отдала ему телефон.
- Пошли, сходим в магазин. Здесь есть «Максима» за домами. Купишь мне попить.
- Ну, пошли,- согласился он. Попить - это лучше, чем героин, и, разумеется, он был согласен, но почему Вера оттягивала главное, что за интрига?.. Оказалось, ей назначен «приём» через двадцать минут. «Засеки, пожалуйста, время»,- попросила Вера. «Предупредишь, когда пройдёт пятнадцать минут. Тогда надо будет бежать».
Они зашли в магазин. Он купил Вере детского сока с соломинкой, а в отделе фруктов продавались свежие фиги (инжир), такие спелые, фиолетовые, те самые библейские фиги, он купил несколько штук и хотел сразу же угостить Веру, но та выпила сок и ответила: «Не сейчас». Сейчас надо было всего лишь следить за временем, чтобы не пропустить пятнадцать минут.
- Давай мне деньги,- попросила Вера. Она спрятала деньги в карман, и они потихоньку пошли к реновированным домам.
- Так кто такой Бабай? - снова спросил он.
- Ну, это главный,- ответила Вера.
- Главный для кого?
Дальнейших пояснений не последовало. Вера просто молчала. И думала о своём.
- Ты следишь за временем?
- Слежу.
- И сколько уже?
- Тринадцать минут.
У Веры сверкнули глаза привычным маслянистым блеском. Осталось всего две минуты - и можно идти. Две минуты она уж как-нибудь вытерпит.
Они подошли к скамейке возле детской песочницы.
- Ты сиди здесь,- сказала Вера.- Жди меня. Я недолго.
- А сколько примерно?
- Как получится. Недолго.
Она в последний раз спросила про время и быстрым шагом направилась в аккуратный подъезд. Он остался сидеть на скамейке. Он видел, как Вера вошла в подъезд, и теперь хотел знать, на какой она поднимется этаж, внимательно следил за окнами подъезда. Окна были чистые (что весьма странно), он бы обязательно в них заметил проходящую Веру, но получалось, что ей был нужен первый этаж, выше она не поднялась. Почему-то он решил, что тогда это получится быстро, раз всё происходит на первом этаже. Но время потихоньку тянулось, а Вера назад не выходила. Он стал разглядывать двор.
Возле подъезда играли дети, ещё стояли две мамаши с колясками, разговаривали с каким-то мужчиной. Дальше в сторону прохаживался один тип, довольно подозрительный, словно тайный часовой, несколько раз косо взглянул на него, но не приближался. С другой стороны, сзади, возле сараев, тоже тёрся какой-то мутный человечек и тоже как будто исподтишка поглядывал на него. Ему это не понравилось. Плохое Вера выбрала для него место. Один на виду посреди двора... Впрочем, у Веры были дела поважнее, чем выбирать для него место. И вообще где она там? Куда пропала?
За песочницей росло несколько кустов сирени. На эти кусты вдруг прилетел воробей. Он обрадовался воробью, словно старому другу - хоть за кем-то можно теперь наблюдать с интересом. Воробей был деревенского подвида, в элегантной коричневой шапочке, а к нему на балкон обычно прилетали городские, чуть более крупные, с макушками серого цвета у самцов. Это выглядело несколько странным: на самой окраине, где он жил, обитали воробьи городские, а здесь, недалеко от центра города, почему-то попался деревенский. Но разгадать загадку он не мог, да и незачем было разгадывать. Ну что с того, какой воробей, городской или деревенский? Вот выйдет Вера, и он забудет про всех, и про городских, и про деревенских.
Но Вера не выходила, а одинокий воробей деловито чирикал, и он просто стал слушать говоруна. Будь у него с собой хлебушек, он, конечно же, угостил бы птаху, но у него были только фиги в кульке, библейские фиги, спелые, фиолетовые, они с Верой съедят их на десерт, когда вернутся, а пока... Пока он пытался понять, о чём чирикает воробей.
Обычно всегда говорят, что самец зовёт самку. Всё ради этого. И воробьи с древности славятся своей похотливостью, но... но он-то кое-что знает о воробьях, они постоянно трутся у него на балконе. Сезон спариванья давно прошёл, воробьи уже вывели желторотых птенцов - и теперь зачем самцу самка? Тогда о чём тот чирикает? Может быть, подзывает детёныша?.. Нет, детёныш уже был бы рядом, пищал бы и раззевал клювик, показывая голодный жёлтый зев. О чём же тогда чирикает воробей, вот о чём? А вдруг тот читает стихи... как человек? Почему-то ему показалось, что воробей в самом деле читает стихи, именно стихи. Ему даже стало мерещиться, что он улавливает смысл... Да, он понимает. Он понимает!