Впереди сверкает обрамлённая прибрежными кустами речка. Величественная Даугава. Серебрится на солнце, сияет и манит.
- Ты хорошо плаваешь? - спрашивает он Веру.
- Да. Могу,- отвечает та.
- Тогда давай переплывём Даугаву! Переплывём её вместе. И ты завяжешь с наркотой!
Вера вытаращила глаза.
- Ты что, рехнулся? Это же Двина, не канава. Тут лодка нужна, чтоб переплыть.
- А ты загадай, просто загадай: если сумею переплыть, то завяжу с героином, завяжу навсегда! А я тебе помогу. Вместе переплывём!
У Веры испуганные глаза. Стоит, не двигается, а он уже раздевается, он загорелся, они сейчас поплывут.
- Мы просто тогда вместе утонем,- говорит Вера серьёзным голосом, и он взрывается:
- А так ты сдохнешь от какого-нибудь спида! Захлебнёшься в героиновой блевотине! Так хотя бы умрём красиво. Вместе умрём красиво.
Он вполне серьёзен. Вера как будто верит ему. Её глаза совсем округлились от страха, она даже пятится от него подальше.
- Сумасшедший! Вода холодная. Судорога сведёт.
Он хватает Веру за руку:
- Раздевайся! Вода очистит!
Он чуть ли не силой снимает с Веры одежду. Та словно оцепенела. Её не стронуть с места, её ноги приросли к земле.
- Да я даже до середины в жизни не доплыву,- жалобно произносит Вера.
Тогда он смягчается:
- Ладно, на том берегу нам нечего делать. Просто доплывём до середины и вернёмся. Потому что на том берегу нам нечего делать. Но вода всё равно очистит. Будем считать, что мы переплыли. И ты завяжешь!
Однако Вера опять пятится назад. И тогда он хватает её на руки. Хватает и тащит в воду.
Она одной рукой вцепилась в него, а другой отбивается, бьёт по плечу. Но он не сдаётся. Дно у берега ужасно каменистое. Его ногам больно. Он спотыкается, раз за разом спотыкается, но упорно несёт Веру на глубину. Они поплывут! Но его нога в очередной раз наступает на камень, на этот раз невидимый в мутной воде камень оказывается очень большим и скользким. Они падают в воду, оба падают в воду, он не смог удержать Веру, он её выпустил, упал в воду - и выпустил. Глубина только по пояс, он тотчас же поднимается, чтобы двигаться дальше, но Вера уже от него вырвалась. Вера ковыляет к берегу, вскрикивает и охает, наступая на острые камни; он хочет её догнать, схватить и тащить дальше, но... ведь нельзя через силу... против воли нельзя. Она сама должна захотеть. Сама! Он только кричит ей вдогонку:
- Ладно. Я один поплыву! И за себя, и за тебя! Я вернусь - и ты завяжешь!
Вера даже не оборачивается. Будто не слышит. А он - нырнул и поплыл. В нём кипит злость. Злость и отчаяние. Ничего он не может поделать. Совсем ничего. Ничегошеньки!
Но он ей покажет. Продемонстрирует. Он сначала сплавает один, а потом вернётся, и они поплывут вместе. Она решится. Вода очистит её. Она решится. Он только покажет, как это делается. Он ей покажет!
Прохладная вода быстро его остужает. Исчезают эмоции. Пришло равновесие. Спокойствие. Хорошо ему плыть. Приятно. Сколько он уже плавал в своей жизни - и сейчас доплывёт, никуда не денется. Честно доплывёт до середины, за себя и за Веру, и развернётся назад. Пусть она знает, что он всегда держит слово, он отвечает за свои слова. Он отвечает, а она нет.
Вода сверху тёплая. Если плыть брассом по самой-самой поверхности, как бы по кромке, тогда не холодно. А вот стоит опустить ноги поглубже, как их сразу же обдаёт цепенящим холодом. Но тогда он вспоминает, как плавал в Красном море, какая там изумительно тёплая была вода и какая прозрачная. Там можно было видеть дно на метров десять вглубь, а здесь и на полметра не видно. Зато нет акул. Нет крокодилов, как на Ниле. И досужие яхты не снуют. Никого нет. Он один. И стылость под ним. Но он один. Один плывёт за двоих. За себя и за Веру. Даже за Веру больше. За себя он спокоен, а Вера... должен быть выход... он всё равно найдёт выход, Вера завяжет со своим героином, завяжет!
Ближе к середине убыстрилось течение. Кажется, его сносит. Он делает поправку на течение, загребает больше влево. Неподалёку отсюда плотина ГЭС. Там вода крутит турбины. Ему даже вроде бы слышится в воде какой-то рокот. Этот рокот его смущает, ему становится жутко... Если он вдруг утонет, что Вера подумает, как она будет там, на берегу?
Он глядит влево. ГЭС отсюда не видать, далековато, да и река делает поворот. Зато виден Остров Смерти. В Первую Мировую там ожесточённо сражались с германцами. На острове видны сосны, где-то за соснами пулемётная горка, и там тоже когда-то росла земляника, превосходная земляника, отменная. Лет десять назад он её там собирал. Но тогда он переправлялся на резиновой лодке.
Однако он задумался и перестал следить за рекой, сколько ему ещё плыть. Кажется, он доплыл. На другом берегу уже отчётливо видны две легковушки, слышен плеск купающихся, их довольные голоса. Он оборачивается, чтобы сравнить расстояние. Да, его берег уже дальше. Он приподнимается над водой, хочет получше разглядеть свой берег, потому что там что-то не так... Там нигде не видно Веры. Он не замечает её силуэта. Спряталась в кустах?