- Один,- произносит он.
Кассирша отрывает ему один билет и отсчитывает сдачу. Он отходит от кассы, подошёл уже к турникету, хочет войти в зоопарк, но вспомнил, что нечем угостить сурикатов, даже хлеба ведь нет, ничего не успел захватить, с ним только видеокамера. Он суёт билет в карман и поворачивает назад. Кассирша дала ему шестнадцать латов сдачи. Он направляется в магазин. Он даже не смотрит по сторонам, он знает: Вера уехала. И в магазине не смотрит, да там и некуда смотреть, он набирает целый пакет продуктов, на все случаи жизни, он будет в зоопарке весь день, он так давно уже здесь не был, а Вера вообще... та вообще говорила, что не была в зоопарке уже лет десять, но ей много рассказывали, какие тут новшества... Интересно, кто ей рассказывал, думает он. Голубок? Руслан? Почему-то он убеждён, что голубок и Руслан, это разные люди, и ещё он уверен, что голубок... этому нечего делать в зоопарке... и Руслану тоже нечего делать, кто-то другой Вере рассказывал, кто-то ещё. Но что ему? Что?
Он расплатился, перешёл трамвайные рельсы назад, прошёл мимо кассы - там опять англичанин что-то доказывает кассирше, но теперь англичанин его уже не волнует, он только неопределённо хмыкает и проходит через турникет. Он даже не показал кассирше свой дорогой билет, мог бы и зайцем пройти, но... здесь его деньги пойдут для животных, здесь он не станет скупиться... Фламинго. За невысоким металлическим забором изящные розовые фламинго. Некоторые розовые, но не все. Некоторым не хватает традиционной еды. Эх, сейчас бы он Вере рассказывал про африканские солёные озёра, где обитают фламинго. В одних названиях уже звучит музыка: Натрон,.. Накуру,.. Магади,.. Макгади-Гади,.. Этоша,.. Багория. Розовые фламинго. Птицы мечты. Такие изящные и такие неприхотливые. Он думает, не угостить ли их хлебом... но как фламинго с такими изогнутыми клювами станут есть хлеб... Они питаются водорослями. Где же тут для них берут водоросли? - думает он. Табличка с информацией на латышском, кратко по-английски и название вида по-латыни, но на русском ни слова. Он усмехается. Даже на Крите, в Критском аквариуме, там о каждой из сотен рыб было подробно написано и на русском. А в Египте огромные русские буквы превосходили английские. А тут... Тут они оккупанты. Он - оккупант, и Вера, и их язык. Кого же они оккупировали? Кого? Может быть, обезьянок? В высоком зарешечённом вольере грустят мартышки-гусары, на решётке предупреждающая табличка: высокое напряжение,- но высокое напряжение по-латышски, он пропихивает через решётку банан, и у мартышек начинается ожесточённая драка. Всё как у людей. И совсем не по-гусарски. Банан достаётся вожаку, остальным только кожура... Малыш подхватил кожуру - несъедобная... А он идёт дальше. Казуар, журавли, колпицы. Венценосный журавль, настоящий красавец, но - дальше, опять он движется дальше, просто снимает на камеру всех подряд... Верблюды на песчаном холме... Вот капибары, вот бегемоты... Он это покажет Вере, всё, что снимает, она побывает хотя бы заочно. Хотя бы... Бегемот раскрыл огромную пасть, зевает, вышел из воды, подобрал морковку... Выглядит таким безобидным, таким неуклюжим... А в Африке убивает сотни людей... Вверху каркает ворона, а на продольных прутьях решётки чирикают воробьи. И тут они, неугомонные. Но дальше. Идти дальше. Слоновье жилище пустует. Слон умер зимой. На выморочном бетоне воробьи клюют мусор. Дальше... Павлин. Бык бантенг. Зебры. Как много он мог бы рассказывать Вере, как много мог бы показывать, только где она, Вера, где? Выглядывают сверху молодые жирафы, словно хотят напомнить про озеро Чад - да, и про озеро Чад он тоже сказал бы и, может быть, даже про Гумилёва; курлыкают журавли, стерхи, отец защищает потомство, он же слишком приблизился к ограждению, но у него есть белый хлеб, компенсация, отдать компенсацию журавлям и двигаться дальше... Медведь. Огромный кадьяк расселся в воде, а вокруг никого, посетителей нет, и медведь позирует для него, машет лапой, просит какую-нибудь сладость. У него есть шоколадные конфеты, вынуть из фантика... «Урсус, лови!» Он бросает конфету прямо медведю в пасть. Тот благодарно машет огромной головой и получает ещё. Другой медведь, поменьше, хочет тоже, но в воду боится войти, сидит в отдалении на бетоне; он швыряет конфету и тому - и опять дальше... двигаться дальше, он так торопится... Тигр за пуленепробиваемым стеклом. Прохаживается взад-вперёд, грозный... и грустный... Закапал сверху дождик, тигр укрывается в своей будке, а он... он идёт дальше. Опять обезьяны. Японские макаки. У этих стеклянная крыша. И для этих у него есть банан, в углу, под оградой, имеется щель. Макаки, кажется, читают его мысли. Он только глянул на ту щель, только её заприметил, даже банан ещё не достал, но его уже ждут возле щели, с другой стороны. Отдать им банан, просунуть, пускай дерутся - и дальше. Львы... Львы бананов не едят. Львы какие-то жалкие, совершенно не в форме: ленивые, обвислые. Повернулись все задом, не хотят его видеть. Не хотят - и не надо. Снять львов для Веры - и дальше. Дождик быстро утих. Красные волки. Из Индии... Вера, что она знает про Индию? Ничего. Орёл распахнул широкие крылья, как на нацистском значке. Куду из Африки... Горные козы. Этим тоже дать хлеба. Хлеба, печенья... Совы. Белые полярные совы с чёрными крапинками... Сурикаты... Наконец, он пришёл к обиталищу сурикатов, но те всё ещё спят в своём домике, не выходят наружу. Он заглядывает в окошко. Зверьки сбились в кучку, все вместе, однако не спят, поглядывают на него, и он их зовёт: «Давай, выходите! Угощу вас хлебушком». Они все глядят на него, острые мордочки, чёрные носики, чёрные глазки, чёрные ушки - глядят на него из-за стекла, но не выходят... Не едят они хлеб. Едят насекомых... кузнечиков, тараканов... И скорпионов... Где он возьмёт тараканов? Где возьмёт кузнечиков? А скорпион у него только Вера, но этой вообще нет. Сейчас - нет. Он просто шуршит своим пакетом, обманывает. Но из приоткрытого люка уже появился полосатый разведчик. Он швырнул на песок кусок хлеба, разведчик осторожно, пятясь, вылез, обнюхал - не то. Но вслед за разведчиком появились и остальные, все высунулись из люка, все глядят на него, такие забавные, такие милые, как дети, очаровашки. Ну просто как дети! Он выключает видеокамеру и достаёт мобильник. Он пишет сообщение Вере.