Стёпка внезапно выходит на поверхность из размышлений и говорит:
– Если нас действительно встретит его агент, то, думаю, проблема решена. А вот в туалет, думаю, можешь не ходить. Ты всё равно не найдёшь там нашего старикашку.
– Почему?– хмурюсь.
– Предполагаю, что нас снова переместили в другую реальность.
Я холодею, а Серый вдруг вскрикивает:
– Вы посмотрите, что за окном!
Мгновенно сорвавшись с мест, мы липнем к стеклу, и я вижу нечто меня пугающее. Состав проезжает мимо здания, видимо, вокзала. Обшарпанные жёлтые стены больше напоминают тюрьму, на окнах массивные ржавые решётки, перрон огорожен противотанковыми ежами с протянутыми между ними колючей проволокой. И вдоль здания вокзала, в зловещем свете фонарей высятся часовые в зелёных пограничных куртках, с оружием в руках. Некоторые держат на цепи овчарок. Их глаза хмуро наблюдают за проносящимися окнами, а во взгляде читаются холодность и враждебность.
Прежде чем поезд остановился, я заметил, как один из таких солдатиков тащит за волосы пожилую женщину, а та упирается и вопит. Картинка пронеслась мимо меня за три секунды, заставив сердце сжаться.
– Неуютная реальность, – хмурится Стёпка.
– Ох, сидеть бы сейчас дома и попивать чай, – заныл Серый.
– Нам нужно выходить. – Стёпка пропускает слова брата мимо ушей и направляется к двери.
– Стой! – Серый резко отталкивает меня и хватает Стёпку за руку. Я больно ударяюсь о рамку с сеткой над кроватью и шиплю. – Там может быть опасно. Первым выхожу я.
– Ну ладно, – качает головой Стёпка. – Вперёд, герой.
Наступив мне на ногу, Серёга обходит младшего брата и выглядывает наружу. Поезд уже несколько секунд стоит, мимо нашего купе двигаются люди с багажом. За окном неспокойные выкрики. Тревожную атмосферу перрона пронзает голос из динамиков:
– ПОЕЗД ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ ПРИБЫЛ НА ПЕРВЫЙ ПУТЬ. ВНИМАНИЕ ВСЕМ ПРИБЫВШИМ, ВЫ ДОЛЖНЫ ПРОЙТИ ДОСМОТР В ПАВИЛЬОНЕ ВОКЗАЛА. НЕ ПЫТАЙТЕСЬ БЕЖАТЬ. ПОПЫТКА К БЕГСТВУ НАКАЗЫВАЕТСЯ РАССТРЕЛОМ.
Вот теперь мне совсем страшно. Здравствуй, реальность-ужастик.
– Пойдёмте, – тем временем зовёт Серый и машет рукой.
Втроём мы выходим из купе и двигаемся по изжёванной блёклой ковровой дорожке. Прямо перед нами широкая спина парня в сетчатой футболке. Мне в спину упирается молодая пара. При выходе я успел заметить их тревожные лица.
Вот и тамбур. Внизу возле двери стоит всё та же проводница, только с холодным лицом, а рядом высится один из солдатиков. Он беспардонно светит ярким фонарём на лестницу. Луч ударяет меня в лицо и слепит. Спускаюсь я почти на ощупь, но с последней ступеньки всё же падаю.
Меня подхватывают крепкие руки и швыряют в сторону. Едва успеваю перебирать ногами, чтобы не упасть.
– Двигаем! Двигаем! – слышу позади грозный голос и теперь могу различить полупустой перрон, мощённый помост, людей, стремящихся к выходу.
– Тёмка! – чувствую, как в мою руку забирает ладонь Стёпки. – Пошли. Давай не будем никого провоцировать.
Я немедля нагиба голову и шагаю, куда меня тащат. Краем глаза замечают Серого, который оглядывается по сторонам, как бешеный кролик. Ближе к входу человеческая толпа сгущается, превращаясь в однородную массу. Пограничники – или кто они там – скопились у боков дверей и порою подталкивают прикладом зазевавшихся.
А потом я вообще теряю все органы чувств, потому что меня сминают в комок. Я ничего не вижу, дядька сзади сильно упирается мне в затылок, и моё лицо размазывается по спине идущего впереди парня. На какое-то время я теряю способность видеть и иногда даже вдыхать. Лишь рука Стёпки всё ещё крепко сжимает мою ладонь.
Звуки, витающие под потолком, напоминают базарный гам. Иногда я выхватываю из невнятицы понятные мне слова, но их смысл расстраивает, и я едва держусь, чтобы не описаться.
– Ловите эту женщину! – крикнул чей-то высокий голос. Слышу выстрелы. Потом в воздух взлетает гамма визгов. Я стонаю в спину парня впереди, а Стёпка крепче сжимает мою руку.
Внезапно моё лицо обдаёт ветерком, опора исчезает, и я открываю глаза. Мы стоим перед аркой-металлоискателем. Впереди два крупных солдата ощупывают парня, в которого я только что упирался носом. Чтобы не привлекать к себе внимания, опускаю голову, но Стёпка внезапно сжимает мою руку до боли, что мне приходиться вскинуться.
Я вижу глаза друга, огромные, изумлённые, наверное, это самый удивительный взгляд, который я видел на Стёпке за всю жизнь. Он смотрит куда-то вперёд, и его губы беззвучно шепчут:
– Мама?
Я ничего не понимаю.
Слежу за взглядом друга, и внезапно застываю сам. Справа от металлической регистрационной стойки кучковались три солдата, с вынюхивающей овчаркой. Фигура в центре оказалась женщиной, и разорвите меня напополам как Алесса Кристабеллу, если в чертах лица не прячется знакомый профиль тёти Марины. Тот же ровный нос как у Стёпки, брови, глубокий взгляд моего друга, только вот вместо золотистых кудряшек у неё теперь крупный ёжик, выглядывающий редкими волосами из-под каскетки.