– Тварь, – шепчет он. – Козёл. Я знал, что ты не приедешь.
А потом в его руке появляется молоток, и он протягивает инструмент мне.
– На! Докончи уж начатое.
Я беспокойно ворочаюсь с боку на бок и перед пробуждением вижу совсем страшный эпизод. Тётя марина на кровати в больнице. И лицо! ЛИЦО! Оно аккуратно забинтовано, наружу торчат только красные губы. Как страшно. Это напоминает Слендермена, но только я боюсь совсем не его.
Открываю глаза, когда утреннее солнце бьёт в окно.
********
Мы подъехали к Москве.
До того как поезд остановился, позавтракали химикатами. Я не произнёс ни слова и постоянно косился на Серого. Тот вёл себя обыденно, будто вчера между нами ничего не произошло. Стёпка тоже не особо бросался словами. Зато Старший часто трещал с тётей Мариной, но в основном на бессмысленные бытовые темы.
За полчаса до подъезда мы сдали постель, а за пятнадцать минут я надел куртку. Поезд остановился на Казанском вокзале. Помнится, бывал я тут как-то в восьмилетнем возрасте. Отец взял меня в командировку и встречался на Казанском с человеком по работе.
Огромный вокзал тогда запомнился мне грязным, переполненный нерусскими людьми. Может, в этой реальности всё иначе?
Как только поезд заехал под накрытие, погрузив купе во мрак, и замер на рельсах, мы втроём ринулись наружу.
– Не торопитесь, – приказала тётя Марина. – Вдруг нас там поджидает оранжевая бригада.
Однако мы всё же высыпали в пустынный коридор вагона, не собираясь выходить. Впереди светился тамбур с открытой дверью. Нам туда, но мы не рискуем. Военный здесь тётя Марина, пусть она и идёт первой.
И вдруг.
До моих ушей доносится знакомый вой. Вряд ли я, пересмотревший по нескольку раз обе части «Сайлент Хилла» перепутаю с чем-либо сигнал воздушной тревоги.
Замираю и прикладываю палец к губам.
– Стёпка, ты слышишь? – шепчу.
– Ага, – кивает тот, немного напуганный.
Нас отвлекает громкий голос Серого:
– А! Пацаны! Что случилось?!
Он вернулся в купе, и теперь мы бежим на его зов. Купе нисколько не изменилось, только вот… оно пустовало. Тётя Марина исчезла.
– Что за фигня?! – вопит Серый.
Я теряюсь, но догадка приходит уже после того, как Стёпка озвучивает мрачную истину.
– Мы снова переместились, – говорит он. – Это другой мир.
Ошарашенный взгляд Серого носится от брата к столу и обратно. Да, стол пустовал, а мы ведь оставили на нём недопитую бутылку минералки. Я вздыхаю.
– Это судьба, – говорю. – Значит, её роль была сыграна, и её удалили. Надо выходить. И теперь во все глаза наблюдать за Буратино и его командой.
Стёпка вздыхает вроде облегчённо, но на лице вновь появляется пустота. Внезапно поджав губы, он кивает головой на коридор и говорит:
– Пошлите. Мы так просто этому доктору не сдадимся!
И с этими словами решительно двигается к тамбуру. Я спешу за ним, а обалдевший Серёга замыкает шествие. Решительность друга пропадает, когда он останавливается у открытой двери. Проводница та же, но будто чуточку потрёпанная и постаревшая.
– Выходите уже быстрее, – требует она.
И мы не заставляем себя долго ждать.
Мы оказываемся на грязном перроне. Мрак, разлившийся вокруг, сковал пространство вовсе не из-за навеса. Небо затянуто столь чёрными тучами, что солнечному свету не пробиться. Казалось, что сейчас не утро, близящееся к полудню, а глубокий вечер вот-вот готовый перетечь в ночь. Фонари на платформах горят, усиливая действие холодного мрака.
А в небе продолжает витать вызывающий мороз на коже глубокий вой воздушной тревоги.
Бросаю взгляд на здание вокзала впереди и становится ещё страшнее. Оно полуразрушенное. Навесов нет потому, что их кто-то уничтожил, левое крыло вокзала погребено под обломками. Следствие воздушной атаки, думаю.
Пространство перронов внезапно заполняет голос из динамиков, и не тот безразличный тон девушек, возвещающих о прибытии новых составов, а холодный механический баритон невидимого мужчины:
– ВНИМАНИЕ! ВСЕМ МОСКВИЧАМ И ГОСТЯМ СТОЛИЦЫ! В СВЯЗИ С ОБЪЯВЛЕННЫМ ВОЕННЫМ ПОЛОЖЕНИЕМ ПЕРЕДВИГАЙТЕСЬ ПО ГОРОДУ С КРАЙНЕЙ ОСТОРОЖНОСТЬЮ! НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ К ПРЕДМЕТАМ, КОТОРЫЕ ВАЛЯЮТСЯ НА УЛИЦЫ И КОТОРЫЕ ВАМ НЕЗНАКОМЫ! ПОВТОРЯЮ!
И голос повторил.
Кажется, у меня мурашки бегут перед глазами от страха. На лице Стёпки бесконечная подавленность, глаза, переполненные прострацией, глядят в одну точку: куда-то на асфальт. Серый втянул голову в плечи, как перепуганный кролик.
Добро пожаловать в новую шизофреническую реальность.
– Пойдёмте, – говорю. – К выходу. Надо найти такси.